Разрушительный
Шрифт:
Айви бы первая признала, что работа Тьяго представляет собой удивительное достижение, за которое его следует поздравить и выразить благодарность Академии, если не всему человеческому миру. К сожалению, и он, и Роуз теперь утверждали, что для повторения заклинания им придется сначала собрать всех шестерых сбежавших демонов в одном месте и встретиться с ними лицом к лицу, проведя ритуал в присутствии самого зла.
И именно тогда это перестало казаться такой хорошей идеей.
Баэн был одним из первых, кто поставил под сомнение эту стратегию. Громко.
Он не был в восторге от идеи собрать шестерых из Семи вместе…
«Как им вообще могла прийти в голову такая ужасная идея?» — потребовал Баэн. А потом, не дождавшись ответа на свой же вопрос, заявил, что этот план не подходит.
Страж заявил, что физически и теоретически невозможно даже представить себе такую опасную идею, как эта, и его братья (и сестра) согласились с ним. Весь план был рискованным для Хранителей, а потому никто из их пар не мог этого допустить.
Оглядываясь назад, Айви поняла, что именно многократное употребление слова «допустить» в сочетании со словом «не», спровоцировало последовавшую за этим драку.
Будучи группой высокоинтеллектуальных и довольно независимых личностей, никто из Хранителей не отреагировал на то, что их пары что-то им запрещали.
Не один голос повысился на несколько децибел, а в один особенно запоминающийся момент со стола была схвачена декоративная серебряная шкатулка с сувенирами и с огромной силой и немалой точностью брошена в голову особо упрямого Стража. Он успел увернуться, но жест Кайли, похоже, все же донес до него свою мысль: отношения между Стражем и Хранителем — это партнерство, и все должны помнить об этом.
И, хотя Айви оценила эти чувства и в принципе согласилась с ними, она не была уверена, что возражает против позиции Баэна. В конце концов, он всего лишь пытался удержать ее от поступка, который, как подсказывало ей чутье, был примерно эквивалентен тому, чтобы встать посреди железнодорожных путей и вежливо попросить локомотив, несущийся навстречу, не превращать ее в желе. Могла ли она винить его за это?
И еще один вопрос на миллион долларов: могла ли она винить Баэна в том, что он пытается защитить свою пару, но верила ли она в это? Действительно ли у них была такая связь?
Хотела ли она этого?
Заняв место на небольшой террасе у входа в особняк, Айви окинула взглядом сады. Прошла неделя с момента их приезда и почти столько же с момента встречи, на которой Роуз и Тьяго раскрыли свой план, а Айви так и не смогла ответить на этот главный вопрос. Как она относится к своему огромному, чрезмерно заботливому и временами властному новому другу?
Ну, кроме того, что она была сбита с толку.
Айви не могла отрицать связи между ними, как бы это ни облегчило ей жизнь. Это было что-то в виде невидимой нити, протянувшейся между ними, куда бы они ни пошли и что бы ни делали.
Она чувствовала это так же сильно, когда они находились в разных концах комнаты… Айви училась магии у других Хранителей, а он спарринговал со своими братьями и сестрой, чтобы отточить их навыки и размять тела… как и тогда, когда они лежали рядом друг с другом в ее постели по ночам.
И это не очень-то помогало ей прояснить ситуацию. Разум подсказывал ей, что, если она
Физически Айви не могла перед ним устоять. Он стал мощным наркотиком, и как бы она ни убеждала себя после каждой встречи, что этот раз станет последним, стоило ей снова взглянуть на него, как она хотела Баэна. Нет, нуждалась в нем, как наркоман в наркотике, и это ее пугало.
Ей было его мало.
Во всяком случае, не настолько, чтобы держаться от него подальше. Каждую ночь она ложилась в постель рядом с ним, а потом взбиралась на него, как на свой личный Эверест.
Либо он нависал над ней, и она принимала его с распростертыми объятиями, не говоря уже о раздвинутых бедрах. После этого она чувствовала себя шлюхой, но в тот момент она ощущала лишь голод, жар и что-то пугающе похожее на… привязанность.
Айви прислонилась к балюстраде, отделяющей террасу от сада, и впилась пальцами в холодный камень. Можно было подумать, что это ощущение успокоит ее, но нет, оно заставило ее думать о Баэне, о том, как ощущалась его кожа, когда он нес ее по воздуху в своей истинной форме, — такой контраст с гладким теплом его человеческого тела. Обе формы приводили ее в восторг, и это давало ей еще одну причину для беспокойства.
Никогда прежде она не испытывала подобных чувств, ни к кому. Ради бога, ей было двадцать семь, и она жила в современном мире. У нее были и влюбленности, и парни, и любовники, и даже одна связь, которую она какое-то время считала единственной.
Айви думала, что уже влюблялась. Ей казалось, что она прошла все стадии: от увлечения до искренней привязанности, от безумия, вызванного гормонами, до настоящей любви, и ни одна из них не подготовила ее к тому, что она чувствовала рядом с Баэном.
Ее охватил ужас.
Как получилось, что этот мужчина, который даже не был человеком, смог заставить ее почувствовать то, чего она никогда раньше не испытывала? И, более того, как она могла поверить, что все это реально?
Со всеми этими разговорами о Судьбе, магии, парах и предназначении, откуда ей было знать, что то, что она чувствует, исходит от нее самой, от ее собственного сердца и разума, а не от какой-то космической силы, использующей ее как куклу Барби для осуществления своего собственного грандиозного плана. Может быть, сама по себе она решила бы поселиться с Кеном, но вместо этого вселенная подхватила ее, соединила с G.I. Joe и навязала ей эти чувства по какой-то своей непостижимой причине.
Эта идея пугала ее и, вероятно, с ее точки зрения казалась немного глупой, но действительно ли это выходило за рамки возможного? Если ей действительно суждено быть с Баэном, то где же тогда свобода воли и самостоятельность, необходимые ей для естественного развития чувств к нему (или к кому-либо еще)? Разве у нее не должно быть выбора в определении своей второй половинки? Судя по тому, как Баэн описывал их отношения, она не была в этом уверена.
От неопределенности ей хотелось сбежать. То, что она чувствовала, когда находилась с Баэном, заставляло ее хотеть остаться.