Разум и чувства и гады морские
Шрифт:
— Хуже, — вздохнул он и покачал убеленной сединами головой. — Гораздо хуже. Если мои подозрения верны, то Морской Клык… ужасный Морской Клык…
— Простите, — перебила Элинор, оправляя юбки. — О чем вы говорите?
— Ни о чем, дорогая, — ответил сэр Джон. — Ни о чем. Выпейте лучше пунша.
Глава 12
Наутро по пути домой со скромной прибрежной погребальной церемонии, на которой останки мисс Беллуэзер собрали в мешочек и торжественно бросили в море, Марианна воспользовалась случаем сообщить Элинор новость, поразившую ту как ярчайшее подтверждение
Марианна приняла подарок без колебаний, ей и в голову не пришло, что миссис Дэшвуд не планировала обзаводиться морскими коньками и что его содержание потребует специального аквариума, набора инструментов для ухода и хорошо обученного слуги.
— Он собирается немедленно послать за ним в Сомерсетшир своего юнгу, — добавила она, — и когда его доставят, мы сможем его рассматривать и каждый день кормить водорослями. Я предоставлю его и в твое полное распоряжение. Вообрази только, милая Элинор, какое это наслаждение — смотреть, как он описывает в аквариуме круги и восьмерки!
Ей совсем не хотелось думать о проблемах, сопряженных с ее новой затеей, и некоторое время она отказывалась верить, что они существуют. В конце концов Элинор рискнула усомниться, прилично ли принимать подобный подарок от мужчины, которого знаешь так мало, или, вернее, так недолго. Это стало последней каплей.
— Ты ошибаешься, Элинор, — в запальчивости возразила Марианна, — если думаешь, что я мало знаю Уиллоби. Да, мы знакомы недолго, но, исключая тебя и маму, я знаю его лучше кого угодно во всем свете! Не время и не случай определяют близость между людьми, а лишь взаимное друг к другу расположение. И семи лет не хватит, чтобы некоторые люди сделались друзьями, другим же достаточно и семи часов. Я нарушила бы приличия куда более, если бы приняла подарок от собственного брата. Джона я почти не знаю, хотя мы прожили рядом много лет, что же до Уиллоби, мое о нем окончательное суждение сложилось в то мгновение, когда он отрубил щупальце, которое с дьявольской силой тянуло меня под воду.
Элинор сочла разумным больше не касаться этого предмета. Она хорошо знала нрав сестры. Споры по такому деликатному вопросу лишь сильнее убедят ее в собственной правоте. Зато, выслушав, сколько неудобств содержание морского конька причинит их матери, Марианна вскоре сдалась и пообещала не испытывать доброту миссис Дэшвуд и не упоминать о коньке, а Уиллоби сообщить, что она вынуждена отказаться.
Марианна сдержала данное слово и в тот же день, — когда Уиллоби прибыл к ним на своем лихом одноместном каяке, потихоньку шепнула ему, что, к сожалению, должна отклонить опрометчиво принятый подарок, на что он ответил: «Тогда, может быть, морскую мартышку? Или морскую звезду?» — но и от них она отказалась. На что он сказал, также вполголоса:
— Марианна, морской конек по-прежнему ваш, пусть сейчас вы и не можете насладиться его красотой. Я буду хранить его для вас до тех пор, пока вы не
Все это слышала Элинор, и в таком обещании, как и в сердечном обращении к сестре по имени, она увидела единственно возможное истолкование полного между ними согласия. С той минуты она больше не сомневалась, что они помолвлены, и изумлялась лишь тому, что ни ей, ни кому-либо из друзей об этом еще не сообщили.
На следующий день Маргарет доложила Элинор новость, окончательно убедившую ее в своей правоте. Накануне Уиллоби провел у них весь вечер, и Маргарет, рисовавшая в углу гостиной неказистую карту острова, в географии которого к тому времени достаточно разобралась, невольно заняла самый выгодный наблюдательный пост, о чем с важным видом и поведала старшей сестре, когда они остались наедине.
— Ах, Элинор! — воскликнула она. — Я хочу рассказать тебе два секрета. Первый про Марианну. Она очень скоро выйдет замуж за мистера Уиллоби. У него теперь есть ее локон.
— Не торопись с выводами, Маргарет, — осадила ее Элинор. — Может быть, это локон его двоюродного дедушки.
— Нет-нет, Элинор, локон принадлежит Марианне. Я в этом почти уверена, ведь я видела, как он его отрезал. Вчера после чая, когда вы с мамой вышли, они сидели рядом и перешептывались, быстро-быстро, и он ее уговаривал что-то сделать, а потом взял ее ножницы и отрезал длинный локон — ведь сзади у нее волосы были распущены, — поцеловал его, завернул в белый листок и убрал в бумажник.
История казалась столь достоверной и была изложена в таких подробностях, что Элинор не могла в ней усомниться; что же до второго секрета Маргарет, который гораздо сильнее беспокоил девочку, — какая-то несусветная ерунда о системе пещер на южной стороне острова, где живет пещерное племя… от него Элинор попросту отмахнулась и, выбранив сестру за глупые выдумки, отправила спать без ужина, не слушая никаких возражений.
Иной раз, однако, прозорливость Маргарет в отношении привязанностей ее сестер весьма досаждала Элинор. Однажды вечером на Острове Мертвых Ветров миссис Дженнингс попыталась выведать у девочки имя возлюбленного Элинор. В ответ Маргарет перевела взгляд на сестру и спросила:
— Я не должна рассказывать, да, сестрица?
Конечно, все рассмеялись, и даже Элинор сделала над собой подобающее усилие. Но это было мучительно. Вне всякого сомнения, Маргарет имела в виду того, чье имя ей было бы невыносимо слышать в качестве излюбленного объекта для насмешек миссис Дженнингс.
Марианна очень сочувствовала сестре, но ее сочувствие принесло больше вреда, чем пользы. Она покраснела и сердито одернула Маргарет:
— Имей в виду, что какие бы у тебя ни были догадки, высказывать их вслух неприлично.
— У меня никогда не было никаких догадок, — возразила Маргарет, — ты сама мне обо всем рассказала.
Это лишь подстегнуло общее веселье, и миссис Дженнингс попыталась вытянуть из девочки подробности.
— Ах, мисс Маргарет, расскажите, расскажите нам все! Честное слово, милая Элинор, я помогу вам его окрутить! Я знаю одно заклинание, которое нужно произнести в особом месте и в правильную фазу луны, так можно очаровать любого! Маргарет, как зовут этого джентльмена?