Разведчик Пустоты
Шрифт:
Бывший патрульный бросил вниз быстрый взгляд, лишь для того чтобы проверить лаз-винтовку. В эту секунду он и услышал дракона.
Люди, все как один, закричали и пригнулись, прикрывая руками головы, когда зверь с ревом промчался над ними. Они с ужасом смотрели вверх, а грохот разрывал их барабанные перепонки. Только Даннихен остался стоять, как стоял. Его слезящиеся глаза расширились от страха.
Дракон, черный на фоне серого неба, с ревом несся на воющих… турбинах. Нет, не дракон. Летучий корабль. Боевой катер. Но на Даркхарне ничего не летало уже
Корабль дернулся и завис над ними. Из его дюз вырвалось пламя, ветер хлестнул песком по бронированной обшивке. Собственная инерция катера не дала ему остановиться и поволокла дальше по воздуху, пока вихрь яростно стегал его темный корпус. Горбатый нос судна, казалось, нацелился на перепуганных людей внизу – но вот корабль неспешно развернулся. Дома зашатались и растрескались, когда двигатели загрохотали, швырнув катер через полнеба. Он скрылся вдали в мгновение ока – Даннихен едва успел моргнуть.
Старый патрульный сорвался с места, забыв о боли в суставах.
– Пропустите меня, – говорил он, когда надо было освободить дорогу, хотя толпа расступалась и мчалась в противоположном направлении и без всяких просьб с его стороны. Катера им было более чем достаточно.
Он миновал три улицы, прежде чем колени сдались. Даннихен прислонился к шаткой стене, проклиная иглы в суставах. Сердце вело себя не лучше – оно отчаянно стучало, и грудь словно стянули скобами. Даннихен треснул кулаком о грудину, как будто гнев мог охладить разгорающееся пламя.
Оранжевые отблески в тучах стали ярче. Пожары в городе распространялись.
Он перевел дыхание и принудил колени к повиновению. Колени дрожали, но подчинялись, и Даннихен заковылял вперед на трясущихся ногах. Он прошел еще две улицы, прежде чем вынужден был остановиться и снова отдышаться.
– Слишком стар для этих глупостей, – прокашлял он, привалившись к стенке суборбитального транспортника класса «Арвус», теперь служившего домом для какой-то семьи.
Броня Легионес Астартес издает очень характерный шум – громкий и яростный гул невероятной энергии, запертой и ждущей своего часа. Сочленения доспеха, не покрытые керамитом, все же армированы для защиты от повреждений и наполнены сервомоторами и пучками искусственных волокон, имитирующих живую мышечную ткань. Они воют и взрыкивают даже при мельчайших движениях, от наклона головы до сжатия кулака.
Ничего этого Даннихен Мейд не слышал, несмотря на то что все происходило лишь в паре метров от него. Старый патрульный еще пытался отдышаться. Кровяное давление поднялось, и Даннихен был глух ко всему, кроме лихорадочного стука собственного сердца.
Он видел, как улица пустеет по мере того, как люди разбегаются. Многие оглядывались на него, широко распахнув глаза и раззявив рты в криках, которых он не слышал. Зубы у него отчего-то заныли, и заболели десны. Где-то под веками нарастала дрожь, словно неподалеку пульсировал сильный инфразвук. Даннихен не мог его слышать, но чувствовал,
Старик моргнул, чуть облегчив раздражение в слезящихся глазах, и только тут поднял голову. Когда он увидел то, что сидело, скорчившись, на крыше транспортника, истончившиеся стенки сердца наконец-то не выдержали.
Существо было облачено в древнюю боевую броню из керамитовых пластин цвета полуночи. На пластинах когтями были выцарапаны зигзаги молний. Скошенные рубиновые глаза уставились на него из глазниц череполикого шлема. Из громоздкого доспеха торчали шипы и гребни, влажно поблескивающие в лунном свете. Тварь была покрыта кровью от наличника и до подошв тяжелых ботинок.
К его наплечнику за волосы были привязаны три оторванные головы. Кровь все еще стекала из разодранных шей.
Даннихен уже рухнул на колени. Его разорвавшееся сердце потеряло ритм и вместо крови перекачивало одну боль. Странным образом к умирающему вернулся слух.
– У тебя инфаркт, – сообщила ему горбатая фигура низким и бесстрастным голосом, напоминавшим рокот чудовищного механизма. – Грудь и горло сдавило. Вздохнуть не получается. Это было бы забавно, если бы ты боялся меня, но ведь ты не боишься? Как необычно!
Даннихен, несмотря на боль, поднял лаз-винтовку. Существо нагнулось и вытащило оружие из рук умирающего, как будто отнимая игрушку у ребенка. Не глядя, воин раздавил ствол винтовки в кулаке, смял его и отшвырнул в сторону.
– Считай, что тебе повезло.
Существо снова протянуло руку и подняло старика за седые космы.
– Твоя жизнь оборвется через пару секунд. Тебе никогда не узнать, каково очутиться в яме и быть освежеванным.
Даннихен выдохнул один нечленораздельный звук. Он обмочился, не чувствуя этого и не понимая, что на пороге смерти теряет контроль над собственным телом.
– Это наш мир, – сказал Меркуций умирающему человеку. – Вы никогда не должны были приходить сюда.
Торе Сич было семь лет. Ее мать работала на подземной гидропонной плантации, отец учил детишек сектора читать, писать и молиться. Ни мамы, ни папы не было рядом уже несколько минут – с того момента, когда они велели ей дожидаться в единственной комнате, служившей домом их семье, и выскочили на улицу.
Девочка слышала, как все бегают и кричат снаружи. Городские сирены громко завывали, но перед этим не звучало штормового предупреждения. Обычно родители давали ей несколько дней на то, чтобы собраться и подготовиться к переселению в убежище, и это было до воя сирен.
Они не могли бросить ее здесь. Не могли убежать с остальными и оставить ее одну.
Рычание возникло где-то далеко, но приближалось с каждым ударом сердца. Это было рычание пса – злой собаки, которой надоели пинки прохожих. За рычанием последовали шаги. Что-то заслонило бледный свет в ее окошке, и девочка натянула тонкое одеяло повыше. Она ненавидела это покрывало. В нем жили блохи, оставлявшие на коже жгучую сыпь, но без него было слишком холодно. А теперь ей требовалось спрятаться.