Разведчик. Заброшенный в 43-й
Шрифт:
Пока разговаривали, дошли. Офицер сразу скомандовал:
– В шеренгу по два становись!
Игорь и солдаты, стоявшие в цепи вокруг площади, поразились. Только что они видели перед собой людей в военной форме, но уже не солдат. Опущенные плечи, потухшие глаза… А после команды все мгновенно выстроились, расправили плечи, и вот уже в строю стоят не подавленные пленом люди, а солдаты. Разительная перемена!
– Кто имеет саперные лопатки, шаг вперед!
Немцы к амуниции относились бережно. У многих имелись при себе котелки, противогазные и сухарные сумки, пустые патронташи. И потому на приказ обер-лейтенанта вперед шагнула половина пленных.
– Сообщу, кто не знает. Полковник фон Шенхаузен, наш командир, застрелился. Снять головные уборы!
Мгновенно, одним порывом, немцы сняли пилотки, кепи, стальные шлемы.
– Прошу сделать шаг вперед тех, кто желает похоронить своего командира. Приказывать я уже не могу.
И вновь вперед шагнула половина строя.
Обер-лейтенант прошелся вдоль солдат, выбирая физически крепких:
– Ты, ты, ты, ты – шаг вперед!
Четверо солдат шагнули вперед по команде.
Игорь решил добавить еще двух – ведь кроме рытья могилы надо еще найти, в чем похоронить, да опустить в могилу.
– Офицер, еще двоих.
– Ты и ты! – обер-лейтенант ткнул пальцем в выбранных им. – Остальным разойтись!
Шестеро солдат выстроились в колонну. Игорь шел впереди, за ним – небольшая колонна из шести немцев. Сбоку шагал офицер.
– Солдаты прибыли! – доложил Игорь оперуполномоченному СМЕРШа.
– Пусть копают.
– Надо бы показать, где.
– Давай сам, с обер-лейтенантом.
Офицер распорядился:
– Вы двое, у нас были мешки для такого случая. Найдите и доставьте.
В полевых условиях немцы хоронили убитых в крафт-мешках – из многослойной толстой бумаги, в каких у нас возят почту. Мешки были двухметровой длины, даже верзила поместится. Хранились они стопкой, места занимали мало.
Игорь прикинул: все лучше, чем у нас, обернутыми в кусок брезента или плащ-палатку.
Пошли искать подходящее место.
– Вы его соотечественники, подберите место посуше, обозначьте могилу как-то. И хорошо бы кому-то из местных сообщить.
– Я сам так думал, но опасался спросить.
Место они нашли у заводоуправления – там стояла березка.
Офицер привел солдат.
– Копать здесь. Два метра глубиной, два в длину. Приступайте.
Солдаты взялись за саперные лопатки. Копали быстро – опыт был, лопатки острые. Наши солдаты их точили до бритвенной остроты. И копать быстрее, и в рукопашной такая лопатка лучше штыка. Ее можно кидать во врага, ею можно рубить.
Подошли два солдата – они нашли крафт-мешок и кусок веревки.
Обер-лейтенант с Игорем и солдатами вернулись к телу оберста. Наших командиров уже не было.
– Разрешите отломить жетон? Положено так, – обратился к Игорю офицер.
– Разрешаю.
Обер-лейтенант расстегнул китель. Документов при оберсте уже не было, явно опер из СМЕРШа забрал.
Лейтенант разломил личный жетон полковника. Это было удобно: овальная пластинка имела посередине просечку. Над и под просечкой был выбит личный номер военнослужащего. Та часть, которая оставалась на цепочке, хоронилась вместе с телом, чтобы в случае эксгумации человека можно было опознать. А вторая половина, которая отламывалась, отправлялась в штаб дивизии и в архив. Таким образом немцы точно знали, кто, когда и где похоронен. Порядок, однако! Но придумано разумно, лучше, чем наши «смертные медальоны» с бумажкой внутри.
– Отдам кому-нибудь из местных. И хорошо бы на бумаге написать, кто и как фамилия.
– Я не против, ищите бумагу и карандаш.
Солдаты тем временем уложили тело полковника в мешок и перевязали его веревками.
– А фуражку куда?
– Я возьму, на могилу положу, – взял фуражку оберста офицер.
– Подняли и понесли!
Офицер пошел впереди, Игорь наблюдал сбоку.
Могила была почти готова, один из солдат подравнивал стенки.
Немцы выстроились, офицер на правах старшего прочитал молитву, тело оберста опустили в могилу и засыпали землей. Офицер положил на свежий могильный холм фуражку.
– Строиться, шагом марш!
Солдаты, как роботы, мгновенно выполнили команду.
Когда все вернулись на площадь, обер-лейтенант подошел к майору:
– Позвольте отдать жетон погибшего и бумажку с указанием фамилии кому-нибудь из местных.
– Игорь, сопроводи. Нет, погоди. Вон, видишь – лысый фольксштурмовец. Спроси его, он местный?
Обер-лейтенант окрикнул пожилого, тот подбежал и встал по стойке «смирно».
– Ты откуда?
– Из Кранца, местный.
– Передаю тебе жетон и записку с фамилией командира. Он похоронен у заводоуправления.
– Яволь! У березы?
– Ты был там?
– Работал до войны.
Майор махнул рукой:
– Пусть идет домой, к своей… как это? Ага, грандмуттер.
Пожилой немец сразу оживился и сунул жетон и записку в карман. Это же счастье – вернуться с войны домой, живым и даже не раненым.
Игорь провел фольксштурмовца через цепь пехотинцев.
– Кепи сними и выброси, а то застрелят случайно. И оружие в руки не бери.
Пожилой фольксштурмовец поклонился и побрел по улице. Несколько раз он оглядывался, не веря своему счастью – а вдруг русский обманул и выстрелит в спину?
На площадь выкатили несколько полевых кухонь, две из которых кормили наших бойцов, а еще две – пленных. Конечно, не всем бойцам нравилось, что немцев кормили. У многих под бомбежками погибли семьи, в оккупации, умерли от голода. Злые были на немцев, не улеглась еще жажда отмщения. Дай волю – постреляли бы безоружных. Иногда так и делали, особенно когда ситуация была шаткой, ведь с такой массой пленных возни много: питание, лечение, перевозка, конвоирование, охрана.