Разведены и непредсказуемы
Шрифт:
– Ты — истинная женщина! — весело подмигнул ей Никита. — Что бы ни произошло, лишь бы под рукой была пудреница, ведь так? Да ты не красней, все в полном порядке! А едем мы туда, чтобы окончательно скорректировать концепцию нового издания. Я регулярно отчитываюсь перед Воронцовыми о том, что сделано и что еще только намечается, но, признаться честно, всегда хотел бы, чтобы ты была рядом со мной в такие минуты. В конце концов, как минимум восемьдесят процентов идей — это твои идеи, а мне бы не хотелось быть этаким телефоном-передатчиком. Кроме того, может быть, у тебя еще какие мысли по поводу журнала бродят, вот и выскажешь их напрямую нашему руководству. Да ты не бойся — они отличные
– Слушай, а можно один нескромный вопрос? То есть целых два!
– Ну задавай!
– А что ты сказал сегодня Виктору? И как мне вести себя, если на встрече вдруг зайдет речь о нем? Делать вид, что ничего не происходит, да?
Никита несколько помрачнел.
– Что до Виктора, подозреваю, нас о нем спрашивать не будут. Ну а если и вправду зададут вопрос — отвечай, как есть. Только помни про Серафима Васильевича и его здоровье. Он — товарищ нормальный и знает, что у него за сын вырос, но все равно ему будет неприятно слышать, чем тот промышляет в рабочее время. Ну а что до нашей беседы — я настоятельно попросил Витюшу оставить нашу редакцию в покое.
– И?!
– Боюсь, что ничего, — вздохнул Никита. — В лучшем случае на пару дней пропадет, а потом снова проявится. Ну не лечится это ничем!
– А если со старшим поколением на эту тему пообщаться?
– Ты думаешь, я им не говорил? Серафим на своего сына давно мало влияния имеет, ну а Егора тот боится, только когда рядом с ним оказывается. К тому же мужик возомнил себе, что он отныне чуть ли не король и может делать все, что захочет, никто ему не указ. Ух, жду не дождусь, когда Серафим выздоровеет, чтобы он вернулся и надавал своему отпрыску по ушам! Жаль, что он так медленно на поправку идет. Да, разумеется, это все строго между нами! Редакции об этом знать совершенно не обязательно.
– Обижаешь!
– Да нет, просто лишний раз предупреждаю. Мало ли что.
– А про наш визит к Воронцовым тоже молчать?
– Как раз нет! Пускай знают! Думаю, тебе лишний авторитет в редакции не повредит. Если твои коллеги будут осведомлены, что ты с Воронцовыми за ручку здороваешься, то уже трижды подумают, стоит ли тебе грубить и тянуть с текстами. Не все же мне одному пугалом выступать! — грустно вздохнул Никита. — Ладно, поехали, а то время не ждет. Да, подними вот эту крышку — здесь мини-бар. Есть холодный чай с лимоном, кола, еще какие-то напитки. Подойдет?
– Разумеется, — отозвалась Ника, выбирая глазами, какую бы бутылочку достать.
Когда они уже ехали по загородному шоссе в тот самый элитный поселок, где обосновались Воронцовы, Ника спросила своего спутника:
– Слушай, а они ведь, наверное, нас не ждут, ты же их не предупредил? И вообще: может, мы погорячились с визитом? Человек-то болеет, ему сейчас не до дел, тем более что журнал — это вообще необязательная часть этого бизнеса, и без нее обойтись можно. Почему ты вообще решил туда ехать? Разговор-то ведь был всего лишь о кофе и о том, что я его не люблю, а в итоге мы почему-то отправились к начальству.
– Ну, это как-то спонтанно вышло. — Никита ловко обогнал по встречной еле плетущийся грузовик. — Начать с того, что уже почти неделю там не был, в любом случае пора с очередным отчетом наведаться. Кроме того, что мне, что тебе сейчас по большому счету в офисе делать нечего, кроме как слушать бабьи дрязги. А их сегодня, уж поверь мне, будет предостаточно. Так что пускай дерутся, как паучихи в банке, ядом друг на дружку плюют, а мы слегка развеемся и заодно полезное дело сделаем. Я давно хотел тебя руководству представить, вот заодно и оказия подвернулась.
– Но зачем?! Какое им дело до меня?! Я всего лишь простой редактор!
Никита
– Сейчас мне бы не хотелось говорить на эту тему. Давай не будем, хорошо? Просто поверь: у меня есть на это веская причина. И помни: я никоим образом не желаю тебе зла.
– Странно это все, — зябко повела плечами Ника, но больше с расспросами не приставала, отвернувшись и уставившись в окно.
Никита вел машину, одновременно прокручивая в мыслях их с Никой диалог и спрашивая себя — не совершил ли он где ошибку? Может, стоило признаться ей, что именно ее он прочит в главные редакторы «Очарования роскоши»? Но тогда тут же последовали бы вопросы, на которые он просто не готов дать ответ. И впрямь: как объяснить то, что ему самому этот пост и задаром не нужен? И что он торчит здесь только потому, что дал слово, отказаться от которого — значит потерять уважение к себе? Получается, он просто подставляет ее вместо себя, а в мыслях уже готов свалить обратно к своим таким родным и близким киношникам. И как это выглядит со стороны? Да, не слишком-то красиво, надо признать…
Готова ли Ника принять эту правду? Кажется, что нет. По крайней мере пока. Они и так едва не потеряли друг друга после вчерашнего недоразумения, не хватало еще плодить новые поводы для ссоры. Опять же все это еще вилами по воде писано. Под эгидой Воронцовых еще ни одного номера журнала не вышло, да и Нике стоит опыта поднабраться — особенно что касается того, как управлять людьми. Она слишком деликатная, неконфликтная. Если и повышает голос, так в тот момент, когда ее уже вконец достали. Из той породы людей, которые копят все в себе, а потом, когда чаша терпения переполняется, взрываются — причем в самый неподходящий момент. Вчера, видимо, именно это с ней и произошло. И так настроение было на нуле, а тут еще этот идиот бывший муж ей позвонил. Вот и сорвало с катушек…
И все-таки: зачем он везет Нику к отцу и дяде? Вот ведь тоже вопрос! Причем, когда эта идея пришла ему в голову, он не узрел в ней ничего криминального. А сейчас какие-то мурашки сомнения побежали. Ведь действительно: представлять ее как собственного заместителя еще рано. Обсудить перспективы развития журнала можно и без нее. Так почему же?
Никита усмехнулся. Лукавство перед самим собой ни к чему. Просто он хочет, чтобы отец и дядя посмотрели на Нику. А потом в приватной обстановке высказали свое мнение о ней. Нет, он не сомневается в собственных чувствах, как раз напротив — уверен, как никогда в жизни. И именно поэтому ему так важно услышать слова одобрения от самых близких ему людей. Он бы и не подумал тащить туда случайную знакомую. А Ника… она такая — единственная. И ведь что удивительно: они действительно еще крайне мало общались друг с другом, да и то все больше на рабочие темы. Но все равно, он твердо знает — именно она должна стать его второй половинкой. И никакое логическое рациональное объяснение этому феномену тут не найдешь. Интуиция, второй голос — да как угодно назови! — кричат, что если он упустит Нику, то будет корить себя за это всю оставшуюся жизнь.
А может быть, он все-таки заблуждается в отношении Ники? После ее вчерашней истерики перспективы отношений кажутся не столь радужными, как вначале. Мать, замазывая следы от царапин, долго втолковывала ему, что нельзя понимать все буквально, особенно если ты пытаешься вразумить женщину, заходящуюся в плаче и обиженную на весь белый свет. Все, что требуется в такой ситуации, так это просто обнять ее, погладить по голове и сказать, что все непременно будет хорошо. А разбор полетов лучше оставить на потом — как-нибудь, когда настроение поднимется и барышня войдет в норму.