Разведотряд

Тамоников Александр Александрович

Переодевшись, сержант взял с кровати сотовый телефон, нашел в памяти нужный номер, нажал клавишу вызова. Ему ответил тихий, приятный грудной голос:

— Алло!

— Привет, Наташа!

— Ой! Здравствуй, Коль, у меня почему-то высветился только номер, а не твое имя.

— Так бывает.

— Ты сегодня приедешь?

— Почему спрашиваешь? Я же обещал.

— По станице слухи ходят, будто ваших людей убили в Калаче. Это правда?

— Наташ! Тебя это не должно касаться.

— Но ведь там у хутора мог оказаться ты?!

— Но не оказался же. Ты сходи пока в магазин, возьми водки.

— Так осталось еще полбутылки.

— Это мало, я прошу тебя, сходи в магазин и купи водки.

— Ну, хорошо.

— Твой бывший, пока я был на службе, не появлялся?

— Нет!

— А если подумать?

— Честное слово, нет, Коль. Да и не пустила бы его. Ведь теперь у меня есть ты. И никто больше мне не нужен.

— Ладно, через полчаса подъеду. До встречи.

Выключив телефон, Соев усмехнулся:

— Дура, хоть и учительница. Я ей нужен, и больше никто, а не подумала, нужна ли она мне? Хотя, пока отряд базируется у станицы, — нужна. Как обслуга. И в постели, и жратву приготовить, и белье постирать. А любовь? Какая, к черту, любовь? Что он, идиот — жениться на ней? А ведь она так и ждет, когда он сделает предложение. Долго ждать придется.

Соев вышел из модуля, прошел к стоянке, где стояли две машины, его и заместителя командира отряда. По случаю и по дешевке он прикупил пятилетнюю «семерку» у армянина-шашлычника, когда тот сваливал домой, вытесняемый из Горской местными бандитами. Здесь девяностые годы еще не закончились, и бандюки по-прежнему «крышевали» коммерсантов, правда, разделив теперь сферы влияния с полицией. Купил машину за тридцать тысяч рублей, хотя армянин просил шестьдесят.

В 19.40 сержант выехал с территории базы, о чем с контрольно-пропускного пункта было доложено дежурному по части. Въехав в станицу, прошел улицу одностороннего движения, повернул к рынку. Вышел из машины, зашел в магазин, купил пачку сигарет. На улице осмотрелся. Сел в «семерку» и повел ее в сторону бывшего райкома партии, ныне администрации Горского района. Женщина сержанта жила неподалеку, на улице Казачьей, что отходила вправо от Центральной, но там негде было поставить машину, и Соев подъехал в Дому культуры. Здесь он обычно бросал свою «семерку». У администрации постоянно дежурил наряд полиции, и за машину можно было не беспокоиться. Закрыв автомобиль, Соев прошел по улице Казачьей. Дойдя до нужного ему третьего дома, остановился, прикурил сигарету. Осмотрелся. На улице никого, несмотря на то что время не позднее и жара спала. Но в последнее время местные жители перестали собираться семьями во дворах. Гораздо безопасней быть дома. Соев посмотрел на часы. Наталья уже ждет его, а вот человека Мадьяра, который должен передать ему десять тысяч долларов за информацию по группе Крабова, нет.

Сержант достал телефон, набрал номер:

— Мадьяр? Это Николай! Я в станице, не вижу твоего человека.

— Скажи, где ты находишься?

— На Казачьей, у дома своей бабы.

— Зайди за сарай. Мой человек там.

— Пусть лучше он выйдет.

— Чтобы вас срисовали местные жители? Или полицейский патруль? Хочешь получить деньги, ступай за сарай, это все. Будешь нужен, свяжусь. А пока режим ожидания. Да, и с деньгами поаккуратней. Ваш отряд будут трясти по полной программе. И если кто-то найдет у тебя деньги, то вопросов возникнет очень много.

— Я знаю, что делать.

— Прекрасно. До связи, Николай!

— Давай!

Соев бросил окурок на землю, затушил его ботинком, еще раз осмотревшись, пошел за сарай. Молодого мужчину в спортивном костюме он увидел сразу. Тот стоял у развалин когда-то общественного туалета. «Тоже нашел место», — подумал сержант и, подойдя к мужчине, сказал:

— Я Николай.

— Знаю, — ответил мужчина.

— Деньги у тебя?

— Да. Никто не видел, как ты зашел сюда?

— Нет, не беспокойся. Давай «бабки».

— Конечно.

Мужчина сунул руку в боковой карман, но достал не пачку стодолларовых купюр, а охотничий нож.

Соев даже вскрикнуть не успел, как неизвестный всадил ему клинок в горло.

Сержант рухнул на камни и забился в судорогах.

Мужчина вытащил из раны нож, вложил в ножны под легкой курткой и прошептал:

— Ну, вот и рассчитались. — Затем забрал телефон Соева и достал свой: — Мадьяр? Ринат.

— Да?!

— Я сделал дело.

— Телефон сержанта?

— У меня!

— Хорошо. Постарайся, чтобы на месте убийства не осталось твоих следов.

— Все будет в порядке. Следов не оставлю, алиби железное.

— Деньги забери себе.

— Все?

— Да.

— Благодарю.

— Но это не только оплата работы по сержанту, это и аванс за будущие дела.

— Можешь рассчитывать на меня.

— Уходи аккуратно. До связи!

— До связи, Мадьяр.

Мужчина, представившийся Ринатом, перепрыгнув через перекошенный забор, оказался в тупиковом переулке, из которого прошел к рыночной площади и направился к станичному ресторану, где веселилась большая компания, и растворился в ней. Никто из дружков и не заметил, как он куда-то уходил.

В 23.30 командира отряда на связь вызвал командир второй штурмовой группы, контролировавшей станицу. Губарь ответил сразу:

— Да, Андрей!

— В Горской только Соев.

— Я в курсе. Он у своей женщины?

— Да. Заезжал в магазин у рынка, купил сигареты, поставил «семерку» у Дома культуры и прошел по улице Казачьей, где живет его дама сердца, Наталья.

— Твои ребята проводили его до дома?

— Это невозможно. Соев заметил бы слежку, там улица пустынная, но на Казачьей он мог встречаться только с женщиной.

— Понятно. Возвращайся на базу.

— Есть!

Командир отряда поднялся, по обыкновению, в 6.00. Это уже вошло в привычку, вставать ровно в 6 часов. Он принял душ, оделся. Взял со стола отчет, еще раз перечитал его — вроде отразил все, как было, ничего не упустив. Правда, генерал все равно найдет что-нибудь. Подполковник вышел из казарменного модуля. На плацу, точнее, выровненной грунтовой площадке, служившей и местом посадки вертолета, его ждал с докладом дежурный по части. Старший лейтенант Антошин, как положено, направился к командиру строевым шагом, но Губарь остановил его: