Разведотряд
Шрифт:
— Как же не отпустить… — гауптштурмфюрер, видимо, предполагавший скромный комфорт пикника, вынул из кармана брюк сложенную вчетверо салфетку. — Разве это не логично? Отпустить своего бывшего агента к русским с новыми инструкциями, в обновленном, так сказать, качестве? Спросив разве что, какого дьявола шарила русская разведка в моём сейфе и куда подевала добросовестного идиота Стефана.
Бреннер примостил белую салфетку на гребне чёрного громадного корневища и уселся.
— Характеристика Толлера блестяще подтверждает вашу проницательность, — светским тоном сообщил Яков. — И ваше спокойствие по поводу шумной вылазки обоснованно: сейф мы вскрыть не успели.
— Я это заметил, — кивнул едва заметно в темноте облачной ночи Карл-Йозеф. Нотку облегчения в его реплике уловить было непросто.
— Но вот откуда вам знать, какого рода обновление произошло со мной за последнее время? — устроился подле, не претендуя на подстилку, Войткевич. — Вы что же, не допускаете возможности, что после 22 июня я пережил патриотический катарсис и стал верен делу «Ленина — Сталина», как никогда?
— Отчего же, вполне допускаю… — легко согласился Бреннер, раскрывая блеснувший серебром портсигар. — Bitte «Schwarze B"ohmen», — предложил он коротенькие тёмные сигарки. — Не совсем то, что вы любите…
— Что вы, что вы… — плотоядно потёр ладони Войткевич. — Во что вам завернуть Родину?
Бреннер, не уловив ассоциативной связи и не дождавшись пояснения, повторил:
— Вполне допускаю ваше патриотическое перерождение, Якоб, но поверит ли в него СМЕРШ? — гауптштурмфюрер произнёс эту страшную аббревиатуру по-русски, и оттого прозвучала она ещё более зловеще. — Когда узнает об Spiller'e, Игроке?
— Страшно подумать… — интимно, будто делясь собственными страхами, прошептал бывший агент Spiller. — Но… — прервался он на то, чтобы надкусить кончик сигары и закурить. — Но откуда вам знать, в чьи ворота станет теперь играть Spiller? Вы же не сможете доверять, Карл-Йозеф… Ни мне, ни передаваемой мной информации.
— Бросьте, Якоб! — скрипуче хохотнул гауптштурмфюрер. — У вас мания величия. Неужели вы думаете, что в русской разведке за вами не будет, кому присмотреть? Вы забыли о наших методах работы? «Доверяй, но…» За вами будет приглядывать наш человек, — настойчиво повторил он, но, казалось, особого впечатления на «Игрока» этим повторением не произвёл.
— И кто же этот соглядатай? — без обиняков уточнил тот.
— Что за бестактность… — развёл руками Карл-Йозеф. — Разумеется, этого я сказать не могу.
— В таком случае, я дам сигнал моим коллегам, — неожиданно заявил Войткевич, как ни в чём не бывало с наслаждением затягиваясь горьким дымком. — Из SMERSHC… СМЕРШа — произнес он в подчёркнуто немецкой транскрипции. Свою «Чёрную Богемию» гауптштурмфюрер едва не выронил. — Мои теперешние коллеги тоже умеют сводить дебет с кредитом… — в размеренном тоне додавил бывшего куратора Войткевич. — Поверьте мне, они зачтут бывшему агенту абвера разоблачение суперагента нынешнего…
Хоть и сумел совладать с собой, не стал озираться Карл-Йозеф, но парировал довольно наивно, почти по-детски:
— А я дам сигнал своим…
— Будет перестрелка, — пожав плечами, хладнокровно констатировал Войткевич. — Единственным прогнозируемым итогом которой будет то, что нас с вами, Карл, завалят… С той или с другой стороны, но непременно.
— Тупик? — нервно хохотнул Бреннер.
— Полное дупло, Карл… — согласился Яша.
Карл-Йозеф, с гримасой филологического недоумения, посмотрел на него и проворчал:
— Кажется, вы перехватили инициативу, Якоб. Уже потому, что просчитали эту ситуацию. Что вы предлагаете?
— Сделаем так: я положу в дупло этого романтического дерева список завербованных мною сотрудников абвера в период с 39-го года по 41-й…
— Вами? — недоверчиво уточнил Карл-Йозеф.
— Именно… — кивнул Яша. — И фамилии вас неприятно удивят, поверьте. Так что при желании и вас я могу назвать своим сексотом.
— Von wem? — сделал недоуменную мину Бреннер. — Кем-кем?
— Сотрудником…
К чести гауптштурмфюрера, новость он переварил довольно быстро; всё-таки двойной агент — не бог весть какой моветон в любой разведке. И всё-таки…
— Значит, вы?
— В равной степени как агент абвера, так и Иностранного отдела НКВД… — поморщился Яша, будто необходимость разъяснять очевидное его раздражала. — Как будто вам это не приходило в голову?
— Да, в общем-то… Но мы проверяли… Эти же чёртовы лесбиянки, которых угораздило перегрызться накануне, проверяли всё.
— Хреново проверяли, — отмахнулся Яша. — Бабы есть бабы. Но продолжим. Я положу список и уйду.
— Куда? — машинально спросил гауптштурмфюрер, но, поймав иронический взгляд Войткевича, смутился: — Ах да, конечно…
«По большому счёту, — рассудил Бреннер. — Можно позволить сейчас агенту Spiller'y вернуться в его лесную берлогу. Всё поправимо, всё можно переиграть, особенно когда списки окажутся в надёжных руках. Главное — и это наверняка — русские не догадались о берлоге настоящей, о базе во чреве Аю-Дага…»
— И для вас, и для меня этот список будет приговором, — продолжил развивать свою идею Войткевич. — Мне от наших как агенту абвера. Вам — от своих как моему куратору, прозевавшему в рядах абвера агента НКВД. Соответственно, список будет достаточной гарантией нашего дальнейшего плодотворного сотрудничества.
— Wir werden vermuten… — хмыкнул Бреннер. — Предположим…
— А вот, чтобы я во всё время этого нашего сотрудничества спал спокойно… — продолжил Войткевич, — зная, кто придет меня ликвидировать, когда мы окончательно погоним вас «nach dem Westen!» — не отказал себе в удовольствии уточнить Яша. — Вы мне скажете, кто ваш человек в разведотряде.