Разведывательно-диверсионная группа. «Кабарда»
Шрифт:
Едва одолев пролом дувала, Кабарда сразу же заметил это место… В торце каменного дома-хижины, между его глухой стенкой и дувалом, находился…
Видимо, хозяин этого дома был не таким уж и отсталым горцем, если здесь, вдалеке от цивилизации, в богом забытом месте, в его дворе, находился люк… Да-да! Именно люк!!!
Не канализационный, конечно… Но… Это был деревянный люк… Аккуратно выпиленный из крышки стандартного армейского ящика!.. А для чего?
Кабарда приблизился к «валявшемуся» на земле деревянному люку, встал на колени и приложил щеку к земле сантиметрах в десяти от этого «изобретения»…
«Аг-га!!! – теперь ему стало все абсолютно ясно. – Ладно! Поиграем в баскетбол… Гранатой, без чеки!..»
В узкую, в палец толщиной, щель, что была между люком и землей, в лицо Кабарде сифонил довольно сильный сквознячок…
Каха достал из кармана одну из «эфок», разогнул усики и выдернул за колечко предохранительную чеку. Потом самым кончиком ствола своего «ПКМа» поддел люк и приподнял его сантиметров на десять…
– Б-ба-бах! – рявкнул выстрел…
Калибр пули был, видимо, довольно солидный, да и стреляли всего-то метров с 4–5, поэтому деревянный люк подпрыгнул, и… полуметровое в диаметре «колесо» встало на «ребро», воткнувшись посредине колодца-дикана…
– А-ш-шя-кал! – прошипел Кабарда разъяренной гюрзой. – Н-на!
Он бросил гранату в кяриз, а сам отскочил от колодца метров на пять и присел на одно колено.
– Б-бу-у-фр-р! – раздался где-то под землей глухой взрыв…
Земля под ногами Кабарды слегка качнулась, а из колодца-дикана столбом взмыли в небо какие-то рваные тряпки, комки глины и камни…
– Так тебе, падла! Чтобы в меня не стрелял! – рявкнул Каха в горячке. – Будешь знать, как с джигитом воевать…
Но тот «дух», который поджидал свою жертву внутри колодца, видимо, был не самым простым… Хоть как-то, но свою несостоявшуюся жертву он все же сумел, даже мертвый, «пометить» шрамами… На всю оставшуюся жизнь…
Сразу же после взрыва из дома выскочили Зураб и солдатик-пограничник, бросились к Кабарде, и в этот момент…
Что-то звякнуло по его каске, довольно ощутимо приложив при этом по голове, и… шею Кабарды сзади обожгло резкой болью!..
От неожиданности он упал на колени, схватился за шею, потом, уже ничего не соображая от боли, оторвал от своей шеи что-то, к ней прилипшее, и посмотрел на свою левую ладонь, которая теперь уже тоже нестерпимо болела…
– Да брось же ты его на хрен, идиот!!! – проорал над ухом прапорщик Шенгелия и двинул носком своего сапога по руке Кахи…
Он еще несколько минут тупо смотрел на свою ладонь, посредине которой красовался большой безобразный ожог, а Зураб тем временем бинтовал его шею, приговаривая:
– Сколько служу, а такое в первый раз вижу, брат! – он накладывал виток бинта за витком. – Ты рукой осколок от «Ф-1» поймал!
– Я его не ловил, Зураб… На фуй он мне нужен?.. Это он сам на меня упал… Прямо по каске долбанул…
– Вот-вот! Я и говорю, что ты не просто в рубашке, а в полной военной экипировке родился!..
– Слушай, Зураб… А что это вообще было?
– «Эфка» твоя, вот что это было!.. Колодец глубокий и узкий, поэтому основная часть осколков ушла в стены кяриза, а наверх вылетело всего несколько штук, те, что летели строго вертикально… А потом твоя железка, еще раскаленная от взрыва, прилетела тебе по темечку!.. Скажи спасибо, что в каске был, иначе эта железяка тебе запросто могла голову проломить!.. Скатился осколочек по каске вниз и, раскаленный, прилип к твоей голой шее… Потом ты его своей голой клешней от шеи оторвал, а он, неостывший, изуродовал, подлюка, еще и твою ладонь. – Прапорщик присел на корточки перед Кабардой. – Ну, что, «ловец осколков», давай руку, перевяжу, а то, не дай бог, еще заражение какое заработаешь…
Каха оторвал взгляд от обезображенной ладони и посмотрел на своего друга:
– Скажи, Зураб-брат… А на шее у меня такая же противная, уродливая отметина, как и на ладони?
– Не-ет! – улыбнулся прапорщик. – Не волнуйся! Не такая!.. Еще хуже!..
– С-сука… Мне теперь всю жизнь придется шею прятать, да?
– Зачем? Боевые шрамы украшают настоящего джигита, брат! – улыбнулся прапорщик, перевязывая руку Кабарды. – И женщинам такие шрамы нравятся – сразу видно настоящего мужчину, повидавшего жизнь на войне! Так что… Живой, и это хорошо!
– Да… Это хорошо!..
Пока прапорщик оказывал первую помощь Кахе, «зачистка» Парваза закончилась…
Кишлак был пуст…
Видимо, последний утренний авианалет здорово напугал «духов», и они, оставив свой форпост, ушли от греха подальше через перевал в кишлак Джанбулак… Очень поспешно ретировались, опасаясь продолжения бомбежек, побросав не только свои вещи, но кое в каких домах даже оружие…
Прапорщик Гущин, узнав, что произошло у саперов, прибежал в сопровождении четырех солдат:
– Слушай, Зураб… А ведь это был единственный «дух» на весь Парваз, который тут остался – больше нигде и никого мои пацаны не обнаружили!..
– «Растяги» находили?
– Ни одной!
– Значит, «бородатые» «сматывали удочки» отсюда очень быстро, если даже ни одной «растяжки» не поставили на тропе к перевалу…
– Парни прошли по ней метров сто, дальше ходить не стали, но «растяжек» не было!
– «Духи» просто смывались! Даже оружие, говоришь, оставили?
– Пацаны нашли двенадцать «АКМов», из которых совсем недавно стреляли, скорее всего вчера, во время утренней атаки…
– А какого ж тогда этот придурок здесь остался? Один?! – подал голос Кабарда. – Он что, совсем баран был?
– Или шахид-смертник… – проговорил задумчиво Гущин.
И тут Каха решительно поднялся и подошел к колодцу-дикану:
– Я туда спущусь!
– На хрена? – рявкнули в один голос прапорщики.
– А если он там остался что-то охранять? Если там схрон есть?
– Может, и так, конечно, быть… Только… Как же ты туда спустишься с такой рукой, Каха-брат? – спросил Зураб.