Развесистая клюква Голливуда
Шрифт:
– Вау!
Юлечка встала, распахнула халат и начала вертеться перед большим зеркалом, тараторя:
– На каждую клубничку найдется свой червяк. Я тощая, ни груди, ни попы. На диете не сижу, ем, как гусеница, да, видно, от предков-алконавтов секс-бомба не родится. Зато у меня хорошая кожа, ни прыщей, ни пятен, никаких шрамов, и татушек я не делала. Росточком не вышла, но ни в какой ситуации не растеряюсь. Минимум косметики, трогательные хвостики, одежда как у подростка, сленг соответствующий – и получите кошечку-лапочку. Знаешь, как я рыдала, когда Геннадий Петрович
Юлечка искривила губы, наморщила носик, слегка сгорбилась, села на кровать, опустила голову, обхватила плечи руками и зашмыгала носом. Не успела я ее утешить, как девушка вздернула подбородок и зашептала:
– Дяденька! Не трогайте меня! Я еще маленькая! Боюсь-боюсь-боюсь!
Огромные, похожие на капли росы слезы покатились по румяным, по-девчачьи пухлым щекам.
– Дяденька! Мне будет больно, – лепетала Юля.
Я стукнула кулаком по подлокотнику.
– Прекрати!
Юля живо вытерла лицо.
– Ну как?
– Впечатляюще, – кивнула я, – по тебе сцена плачет.
– Правильно, – обрадовалась нахалка, – через годик я поступлю в театральное училище. У меня все по плану. Сначала покупаю квартиру в Москве, потом устраиваюсь в вуз, на платное отделение. И прости-прощай специалист по организации досуга, дальше потечет иная жизнь. Сколько ты хочешь за молчание? С собой у меня денег нет, но не сомневайся, не обману. Встретимся в городе, отдам. Двести евро пойдет? Соглашайся, нормальная сумма за ничегонеделание.
– Не надо, – отмела я любезное предложение, – изображай из себя и дальше нимфетку, не стесняйся.
– Ты клевая, – обрадовалась Юля, – но подумай. Если захочешь, бабок отстегну.
– Ты не видела ничего странного в коридоре? – решила я сменить тему. – Ночью или рано утром?
– Спала крепче камня, – ответила Юлечка. – А что?
– Ничего, – отмахнулась я, – ерунда. У нас тут, похоже, завелись мыши, носятся, шуршат.
– Приведите кошку, – посоветовала Юля.
– Хорошая идея, – кивнула я и пошла к двери.
– Эй, Степашка, – окликнула меня она.
Я обернулась.
– У тебя рожа опухла и красная, – сказала «школьница», – как у вареного рака.
– А у тебя щеки словно кирпичом натерли, – не осталась я в долгу.
– Не, правда, – захихикала Юля, – глянь в зеркало.
Я подошла к стенному шкафу и ойкнула. Губы мои напоминают уже не сосиски, а сардельки, лоб словно комарами искусан.
– Блин! – протянула, подходя к зеркалу, Юлечка. – У меня всегда хороший цвет лица, а сейчас как из бани. Похоже на аллергию. У вас тут есть аптечка?
– Естественно, – успокоила я «малолетку», – странно, что кожная реакция случилась одновременно у нас двоих.
– Сожрали что-то, – ответила Юлия, – надо таблетку выпить. Дашь мне?
– Конечно, – пообещала я, шагнула к двери и не сдержала любопытства: – Геннадий Петрович знает, сколько тебе на самом деле лет?
Юлечка потупила взор.
– Нет! Думает, я малипуська! Прикол!
– Прикол, – повторила я, – супермегаприкол. Добрый доктор Айболит – отвязный педофил, которому подсунули вполне взрослого «специалиста
– Ухохочешься, – кивнула Юля. – Наша фирма против закона не прет.
– Считаешь правильным ему потакать? – возмутилась я.
– Папуля хочет дочурку, и он ее получает, – не увидела в ситуации ничего плохого Юля. – Это как кефир в магазине купить.
– Ужасно гадко! – не выдержала я.
Юлечка отступила на шаг назад.
– А вы с бабкой что, лучше?
– Мы другое дело! – возразила я. – Устраиваем невинные спектакли, пугаем народ. Но он сюда и едет за испугом. У нас все по-честному.
– А к нам приходят за любовью и получают ее, – отрубила Юля. – Знаешь, мы спасаем детей, в смысле, настоящих, маленьких.
– Каким образом? – фыркнула я. – Отчисляете процент от прибыли приюту? Покупаете сиротам конфеты и жвачку? Очень благородно.
Юля уперла руки в бока.
– Геннадий Петрович хотел школьницу – и получил ее. Если бы меня не было, думаешь, Комаров забыл бы о своем желании спать с дочуркой? Да никогда! Украл бы настоящего ребенка и замучил до смерти. Комаров такой: чем сильнее сопротивляешься, громче орешь, тем больше он тебя хочет. Мне по барабану, кого изображать, и деньги нужны. Комаров в экстазе, обычные дети вне опасности. Кому плохо?
Глава 11
Гонг к обеду застал меня на пути в библиотеку. Там в одном из ящиков Белка хранит таблетки. Вам такое место для аптечки кажется странным? Тогда угадайте, где бабуля держит иголки с нитками! Ладно, и не пытайтесь, все равно никому не придет в голову, что швейные принадлежности лежат в жестяной коробке с надписью «Корм для попугаев», и стоит она на батарее в ванной комнате первого этажа. Белка профи по части абсурдных поступков, и бороться с ней – все равно что учить рыбу пользоваться зонтиком. Сколько ни суй его карпу в плавники, ничего не получится. Я несколько раз перетаскивала лекарства в прохладную кладовку за кухней, а нитки-иголки перемещала в комод, который стоит в гостиной, но проходило два-три, максимум четыре дня, и статус-кво восстанавливался. Пилюли возвращались в библиотеку, а швейные принадлежности оказывались все в той же коробке, на батарее. У Белки собственные представления о порядке, и она в принципе по-своему аккуратна.
Я приблизилась к цели и услышала снизу сначала «бум», а потом вопль Олеси:
– Обед! Еда на столе.
Из глубин полутемного помещения донеслось оглушительное «апчхи». Жизнь в «Кошмаре» приучила ко всяческим неожиданностям. Громко чихающий манекен не должен был меня напугать, но я почему-то взвизгнула.
– Простите, – раздалось из-за шкафов, – не хотел причинить вам неудобство.
Я сделала несколько шагов в сторону, обогнула длинный стеллаж, заставленный книгами, и увидела в кресле Геннадия Петровича, который держал в руках толстый том. Мне совершенно не хотелось беседовать с сексуально озабоченным «папочкой», но обещание молчать, данное Юле, сдерживало желание стукнуть доктора по башке газетницей. Я собрала в кулак все умение притворяться и вполне мирно сказала: