Развесистая клюква Голливуда
Шрифт:
– Меня сложно ошарашить и еще труднее напугать.
– Верно, – улыбнулся «папаша», – совсем забыл, в каких условиях вы живете. Что там за крик?
– Обед подали, – пояснила я.
– Отлично, – обрадовался педофил, – я плохо позавтракал и теперь изрядно проголодался. Извините, не могу найти, где у этой настольной лампы выключатель?
Геннадий Петрович встал и, поставив том на место, сказал:
– Когда я пришел сюда, лампа работала. Кто-то до меня что-то читал, а потом, уходя, забыл потушить свет.
– Не волнуйтесь, спускайтесь к столу, – радушно предложила я, – как правило, здесь постоянно
– Очень неэкономно, – заявил Геннадий Петрович, – это только кажется, что одна лампочка – ерунда. А счетчик-то мотает. Там забыли про бра, здесь мини-торшер, в спальне ночник. Мелочь, но к концу месяца вы испытаете неприятное удивление, когда увидите счет.
– Ничего, мы приписываем к услугам сумму за электричество, – ехидно сообщила я.
Доктор улыбнулся и исчез за высоким, подпирающим потолок шкафом. Мне жутко не хотелось продолжать с ним светскую беседу, поэтому я решила подождать минуту, а потом спуститься вниз.
Ступеньки тихо заскрипели, я сделала шаг в сторону. Лампа выключается при помощи ножной педали, надо наступить на черную коробочку, которая прикреплена к проводу, лежащему на паркете. Взгляд неожиданно упал на книгу, которую только что вернул на место «папочка».
Не сочтите меня занудой, просто мне не нравится, когда из аккуратного ряда что-то выбивается. Я попробовала поглубже запихнуть том, сообразила, что Геннадий Петрович чем-то заложил страницу, поэтому он стал толще и не входит на место, вытащила фолиант и удивилась. Доктор изучал «Энциклопедию болезней». Между сто двенадцатой и сто тринадцатой страницами он вставил остро отточенный карандаш. Мне стало интересно, что же читал дерматолог, какая болезнь привлекла его внимание. Одна статья на развороте называлась «Дерматиты», другая «Дерматозы», следующая «Дерматология».
Я была ошарашена. Зачем дипломированному кожнику лезть в справочник, который предназначен для обывателей? Профессиональным врачам нужны другие книги. Мама моей однокурсницы Маши – хирург, вот у них в квартире я видела двухтомное «Руководство по медицине» авторов Доуна и Мерка Шарпа. Впрочем, на свете существует огромное количество болезней, думаю, обо всех не осведомлен даже доктор Хаус. Вполне понятно, если кожник решит почитать о гастрите или туберкулезе. Я, правда, думала, что доктора учатся, так сказать, всему, а потом, на последнем курсе, получают специализацию. Грубо говоря, тот, кто оперирует аппендицит, может вылечить грипп или вымыть пробку из уха. Но это в теории, а на практике хирург давно забыл, как выглядит корь, а отоларинголог не справится с циститом. Но Геннадий Петрович читал про дерматит. У него что, болезнь Альцгеймера на ранней стадии, и он забыл, что такое дерматология? Или решил освежить сведения о дерматозах?
Однажды в «Кошмар» приехала некая Елена Сергеевна, очень приятная дама. У нее была странная привычка. Раз десять на дню тетенька доставала из сумочки блокнот, задумчиво перечитывала записи и довольно вздыхала. Мне тогда исполнилось восемь лет, и меня замучило любопытство. Ну почему она не расстается с книжечкой? Что в ней такого замечательного? Один раз я увидела тот самый блокнотик, сиротливо лежащий в ванной комнате. Елена Сергеевна мыла руки и забыла его рядом с раковиной. Пожалуйста, не осуждайте меня. Повторю, мне было восемь лет. Второклашку
Белка погладила меня по голове: «Нет, солнышко. У Елены начинается болезнь, которая лишает человека памяти. Бедняжка составила для себя шпаргалку. Как только забывает, кто она, смотрит в блокнот. Дай честное слово, что никогда не будешь изучать не предназначенные для тебя записи».
Отлично помню, как мне стало стыдно, а потом жутко. Неужели и мне когда-нибудь, лет через сто или двести, придется, как Елене Сергеевне, зазубривать свое имя и адрес? Нет, нет, когда мне исполнятся старперские тридцать, ученые придумают таблетки от смерти и всех болезней. Я буду жить вечно, притом совершенно здоровой.
– Степаша! – закричала Олеся. – Суп остывает!
Я вытряхнула из справочника карандаш, вернула книгу на место и спустилась в столовую. Там уже собрались все постояльцы, кроме Кузьмы Сергеевича и Вани.
– Степашечка, ты очень красная, – всплеснула руками Аня.
– И лицо одутловатое, – добавила Маша, косясь на Олега, который, натянув на голову капюшон толстовки, хлебал куриную лапшу.
– Похоже на аллергию, – не успокаивалась Аня. – Кстати, у Кузьмы Сергеевича тоже кожная реакция, ну прямо как у Олега! Красные пятна по лицу и шее.
Я поскребла ногтями щеку.
– Вот-вот! – обрадовалась Аня. – И у мужа такой же дискомфорт. Олег, у вас чешется лицо?
Системный администратор пробурчал маловразумительную фразу.
– Ничего у него не зудит, – сердито ответила Маша.
– Ну, конечно, – кивнула Аня, – вы его постоянно зеленкой и фукарцидом обмазываете, поэтому неясно, что с ним приключилось.
– Плохо, если у мужика ничего не чешется, – хихикнул Миша, – должно активно чесаться! М-да!
– Прекрати, – поморщился Геннадий Петрович, – здесь ребенок. При девочке скабрезные шуточки неуместны.
Юлечка тут же ухватилась за шанс изобразить незабудку:
– Папа, что он сказал, я не поняла?
– Ничего интересного, солнышко, – ласково ответил «отец».
– Что у кого чешется? – ныла Юля.
– Ничего, – отрезал Геннадий Петрович, – просто некоторым людям хочется завуалировать свою озабоченность.
– Чего я такого сказал-то? – округлил глаза Миша.
– Сам знаешь, – огрызнулся врач, – повторяю, здесь девочка, не следует упражняться при ней в тупом остроумии с сексуальным подтекстом.
– Ну ты даешь! – восхитился Миша. – Могу дословно повторить наши с Машей реплики. Она сказала, что у Олега ничего не чешется, а я…
– Замолчи! – велел Геннадий Петрович.
Миша швырнул ложку в суп.
– С какой стати? Ты что, местный король? Я должен тебя слушаться? Я ответил: «Это плохо, у мужчины должно все чесаться, потому что…»
– Заткнись! – рявкнул врач.
Аня укоризненно зацокала языком:
– Геннадий, ты не прав.
– …потому что, – не обращая внимания на разъяренного медика, гнул свое Миша, – аллергия должна зудеть, это всем известно. Если нигде не свербит, то у Олега инфекция. А ты, Генаша, о чем подумал?