Развод по-темному, или Попаданка познакомится с мужем

Вересень Мара

– Гхто? – вопросил невидимка.

Голос был мужской, говорили, зажав нос. Я почувствовала себя зрителем старого пиратского видео-фильма про кунг-фу. Нет… Японского ужастика. Потому что по полу из-за перегородки поползли тоненькие дымные струйки мрака. Может, ну ее, эту работу, пойду, поваляюсь у свекрови в ногах, попрошусь котлы чистить, или в гостиницу горничной. Но, тем не менее, ответила. Как получилось.

– Я… я… я по объявлению,.

– Заикаетесь? – вопросительно прогундосило застенье.

– Нет, – коротко ответила я, отползая

в противоположный край стойки, подальше от стелющихся по полу щупалец тьмы.

– Чхиудно! – возрадовался невидимка. – Вы приняты. Немедленно идите сюда и помогите мне тут все собрать.

Часть 3. В темноте и в обиде.

– Лиз, тебе уже четверть века, а ты до сих пор темноты боишься, как маленькая.

– Страхи от возраста не зависят, они просто есть. И я боюсь не темноты, а того, что в ней может прятаться что-нибудь неприятное.

– А если приятное?

Глава 1

— И…а? – осторожно вопросила я во мрак, войдя туда целиком, вместе с сумкой. Она была достаточно ценной, чтобы оставлять ее без присмотра в пустом зале, уже доказала свою боеспособность при свете, а значит и здесь, в этом незнакомом темном месте, пригодится.

Тяжелая бордовая портьера, перегораживающая вход в предположительно складское помещение, сомкнулась за спиной, и мне вспомнилось, как подружка тролила меня за неспособность в одиночку спуститься в подвал или идти зимним вечером через двор без фонарика.

Да, я боялась темноты. Не до панического визга, но в коленках уже образовалась некоторая неустойчивость. Утешало только то, что предположительно где-то здесь находился вполне живой и чихающий кто-то.

“Живой? Уверена? Муа-ха-ха-ха!” – принялось издеваться подсознание. Под ногой что-то хрупнуло, а мрак стал гуще и отчего-то запахло горькой и дурманной ночью на побережье. Или мне показалось? Стресс и не такое с организмом делает. Например, из темно-русых и длинноволосых – кудрявых блондинок. Хотя, что именно там, в моем мире, у меня на голове наворотили, я уже не узнаю. Это здесь я кудрявое нечто в метр с кепкой против прежних ста семидесяти шести.

– Я позвал помочь, а не устраивать еще больший бедлам, – сокрушались в темноте голосом смертельно простуженного.

– Я… я… я ничего не вижу.

– Все-таки заикаетесь, – еще сильнее расстроился мрак и чихнул. Наверняка, уже жалел, что так опрометчиво пообещал мне место.

– Нет, – снова ответила я, старательно пялясь в сторону звука и, на всякий случай, не моргая, и зачем-то призналась: – Просто неуютно чувствую себя, когда темно.

– Это временно, сейчас тьморок, который вы раздавили, рассеется по помещению равномерно, и вы их увидите, они немного светятся.

– Кто? – ужаснулась я, против воли вытаращившись еще больше.

– Не кто, а что. Сферы с закатами. Хотел выбрать один в

качестве извинения и просыпал. На свету они портятся, пришлось воспользоваться первым подвернувшимся тьмороком. А поскольку у меня магическая аллергия именно на “южную полночь”, теперь я чихаю, а когда я чихаю, случается что-нибудь неожиданное. Так что руки у меня заняты и мне нужны ваши, чтобы собрать закаты и теперь еще и тьморок “южной полночи”.

У меня уже глаза пересохли и пришлось осмелиться и моргнуть. Ничего не такого не случилось: никто на меня не бросался, не захохотал жутким хриплым голосом и не куснул за лодыжку, только чуть в стороне шумно дышали ртом.

– Разве нельзя зажимать нос одной рукой, а второй собирать?

Сказаное про закаты и морок, осмыслению не поддавалось, и я просто решила принять как данность.

– Я так и сделал, теперь во второй руке нет места.

– Карман? – предложила я.

– Там тоже. В обоих. Я поздно подумал, что сферы нужно будет куда-то сложить, торопился из-за аллергии.

– Выйти не пробовали и что-нибудь от аллергии принять?

– Милочка, вы будто с луны свалились, никогда тьморок не использовали? Он же тянется следом за теми, кто был рядом, когда раздавили капсу... Стойте! Если раздавите еще один…

Шевельнувшаяся я замерла с приподнятой ногой, едва касаясь пола мыском.

– Теперь только ждать, пока развеется, – пояснила темнота.

– Долго? – опасливо поинтересовалась я, стоять было неудобно, опорная нога возмущалась от дополнительной нагрузки.

– Где-то с полчаса, может больше. Теперь сложно сказать, вы раздавили точно такой же второй внутри первого. Ногу можно опустить на прежнее место.

– Вы меня видите?

– Да, но, как бы вам объяснить, очень оригинально.

– В каком смысле? – озадачилась я и тут же принялась представлять некое альтернативное зрение, лишающее одежд, и слегка смущаться. Белье на мне было не сказать, чтобы некрасивое, непривычное: шортики, чей скромный покрой компенсировался полупрозрачной кружевной тканью, и корсетик, довольно удобный. Два комплекта именно этихне платьевбыли в свертке с юбкой и блузкой, который положила мне в сумку служанка леди Даркести.

– Специфика доступного мне зрения в темноте позволяет различать плотные участки человеческого тела. У вас… изящный скелет.

Офонареть, как романтично… Приходите вы на рентген, а доктор вам, милочка, у вас такой богатый внутренний мир, особенно в области таз…

– …такой голос знакомый, – гудел во мраке работодатель. – Как вас зовут?

– Лиза.

– Как интересно, – в гудении добавилось романтишных обертонов.

Он сейчас со мной заигрывает или с моим изящным скелетом? Плевать, как бы узнать, какое здесь жалованье помощникам положено, а к жалованию – список обязанностей. И количество часов в рабочих сутках, а то читали мы про это их дремучее средневековье на лошадной тяге.