Развод под 50. От печали до радости

Султан Лия

– У вас же все было хорошо!
– возмущенно воскликнула Аселя.
– Мы же приходили к вам две недели назад и все, было как всегда.

– Я не могу сказать тебе, что у него на душе. Я видела, что он устал, но списывала все на новую должность и ответственность.
– Почему ты так спокойно про это говоришь?

Что могла ответить Мира? Она ведь не скажет дочери, что вот уже несколько ночей плачет в подушку, гладит ладонью холодную простынь на той стороне, где спал Бахытжан, долго гипнотизирует его кружку на кухне. А еще ей кажется, что он вот-вот позвонит в дверь, войдет в квартиру и поцелует ее, словно ничего плохого не произошло.

Вот только реальность совсем другая. Анализируя поведение и слова мужа, Меруерт с горечью поняла, что они по-разному относились к происходящему в семье. Она до сих пор любила, он - позволял себя любить. Хотя раньше любили оба.

– Мам? Ты молчишь…

– Прости, я задумалась.

– Я спросила, почему ты так спокойна?

– Наверное, потому что я уже ничего не могу изменить. И удерживать его я не собираюсь.

Аселя только хотела что-то сказать, но в квартире раздался звонок. Мира вздрогнула, понимая, что приехал накрученный до предела сын.

– Это Димаш, - встав с кровати, Мира в три шага оказалась у двери.
– Ты лежи.

– Нет, мам. Я тоже хочу послушать, - заупрямилась дочь.

Мира вышла в прихожую и увидела у двери только зятя. На вопрос о муже, она услышала, что он в уборной. Меруерт раздражительно цокнула, но промолчала. Ильяр открыл дверь и впустил серьезного Димаша. Увидев мать, сын первым делом приобнял ее и поцеловал в щеку. Рядом с ним она казалось хрустальной Дюймовочкой. Малыш, которого она выносила, родила и вырастила, возмужал, был на две головы выше нее, широк в плечах, подтянут. Внешне он походил на отца, тогда как Аселя унаследовала черты матери.

– Как Аселёк?
– спросил Димаш.

– Нормально я, - ответила сама девушка, тяжело дыша и подпирая ладонью ноющую поясницу.

– Где он?
– буркнул жестко, сведя брови к переносице.

В этот момент дверь в уборную открылась и из нее вышел Бахытжан. Рукава его рубашки были закатны до локтей, пальцы все еще влажные. Он перевел взгляд с дочери на сына и жену. Зять стоял как неприкаянный у двери и не знал, куда себя деть. Он первым прервал гнетущее молчание, ласково обратившись к жене:

– Аселёк, я в магазин. Тебе что-нибудь взять?

– Минералки, - выдавила она.

– Понял. Ну я пошёл, - он спешно скрылся за дверью, оставив Ниязовых одних.

Отец, мать, сын и дочь смотрели друг на друга выжидающе. Аселя прикусила нижнюю губу и будто закрылась от всего мира, обхватив живот. Димаш был напряжен, ноздри его раздувались от злости на отца, который хорошо чувствовал враждебность сына.

– Димаш, лицо попроще, пожалуйста - попросила его Мира.
– Пойдемте на кухню.

Поразительно, но эта хрупкая женщина и сейчас все взяла в свои руки, как делала это раньше. Она сохраняла самообладание даже в самые критические моменты и всегда включала холодный разум. Потому что с маленькими пациентам по-другому нельзя - нужно принимать решение взвешенно и не поддаваться эмоциям. Жизнь и работа закалили ее, поэтому, когда Бахытжан сказал, что не любит, она не стала держать его и дала уйти. А потом позволила себе расклеиться.

Рассевшись, Ниязовы по-прежнему молчали. Аселя, устроившись рядом с Мирой , положила свою ладонь поверх материнской и переплела их пальцы. Димаш сложил руки на столе и буравил взглядом отца. Бахытжан сидел особняком, но именно он начал первым:

– Дети…Нам с мамой надо вам сказать.

– Говори за себя, -процедил сквозь зубы Димаш.
– При чем здесь мама, если ты ее

обманул?

– Димаш, - покачала головой Мира.

– Не надо так разговаривать, - сурово проговорил Бахытжан.

– А как мне разговаривать с тем, кто предал маму? Предал семью? Аселя всё видела! Ты целовал другую женщину!

– Целовал, - тихо подтвердила сестра.

– Может ты дашь мне уже сказать?
– Бахытжан повысил голос, а Аселя вздрогнула, потому что никогда не видела папу таким. В этот момент малышка пнула ножкой в бок, но она никому об этом не сказала и только положила ладонь на место удара, успокаивая свою девочку.
– Я встретил женщину. Она устроилась к нам в центр анестезиологом. Вы уже взрослые, поэтому я могу говорить, как есть. Мы полюбили друг друга и хотим быть вместе. Я сказал об этом вашей маме, мы поговорили и, - он поймал взгляд Миры, - пришли к общему решению расстаться.

– Ты пришел к этому решению и заставляешь маму?
– встал на дыбы Димаш.
– Что пап, седина в бороду, бес в ребро, да? На молоденьких потянуло и мама стала не нужна?

– За языком следи, сынок, - желваки на скулах Бахытжана ходуном заходили , в глазах плескалась ярость - такая же сильная и черная, как у сына.
– То, что у нас с мамой - это только наше дело. Она поняла меня и приняла мой выбор.

– А ты не считаешь, что ты ей вообще не давал никакого выбора? Предал ее! Выкинул получается за ненадобностью? Попользовался, прожил 27 лет и все - иди-ка ты на свалку! Так?

– Димаш, остановись!
– попросила Меруерт, понимая, что разговор свернул не туда.

Сын резко встал из-за стола и вышел из кухни. Аселя, плача, тоже соскочила с места и пошла за ним. Бахытжан и Мира смотрели друг на друга и слышали, как сестра шепотом пытается успокоить брата в прихожей.

– Дим, пожалуйста, не надо, - всхлипнула она.
– Мы уже ничего не можем сделать. Папа уже все решил.

– Ты же все видела, Аселёк. Ты же мне сказала, что он лапал и целовал эту женщину!
– чуть ли не выл сын.
– Как ему не стыдно? Как у него хватило наглости прийти сюда и снова окунуть маму в это дерьмо?! Ну как? Она же наша мама! А он...

Димаш потер ладонями лицо, укусил кулак и сначала прошептал: “Предатель”, а потом крикнул так, чтобы на кухне точно услышали:

– Ты предатель! Слышишь меня? Чертов предатель! И баба твоя *ука! Залезла тебе в штаны и разрушила нашу семью!

Это была точка невозврата, после которой только пропасть. В стране, где многие обращаются к родителям на “вы”, где до сих пор существует культ старших, а единственные или младшие сыновья остаются жить в отчем доме, заботясь о маме с папой до самой их смерти, Динмухамед Бахытжанович Ниязов переступил очень жирную черту. Но он уже не мог усмирить вырвавшегося наружу волчонка, готового перегрызть глотку за честь матери.

Глава 9. Ты мне не отец

– Бахытжан! Бахытжан!
– кричала вслед мужу Меруерт, когда он, как ошпаренный, выбежал из кухни в прихожую.

Его было не остановить. Оказавшись рядом с сыном, он схватил его за грудки и припечатал к стене.

– Щенок!
– закричал отец.
– Да что ты знаешь обо мне, о ней, о наших отношениях, чтобы судить нас?!

– И дураку понятно, что она от тебя хочет. Сколько ей: 30-35?
– орал в ответ Димаш.
– А ты слюни пустил, да? Не могу поверить, что ты опустился до старперов, которые трахают молодух, чтобы чувствовать себя крутыми.