Развод. Не жди прощения
Шрифт:
Ее напряженная поза и его пренебрежительный взгляд не оставили сомнений. Я сначала подумал, что она из персонала, уж слишком просто одета — в какое-то дешевое кашемировое пальто поверх трикотажного платья — но все равно заинтересовался. Когда она понеслась к лестнице, нарочно встал у нее на пути. Она, естественно, налетела на меня и очень кстати облила виски. Начала смешно извиняться. Я же ждал прихода Тимура.
Каким же было мое удивление, когда он сказал, что это его жена! Будь это не так, я бы принял его предложение — получил бы новую сорочку в подарок
— Ты обо мне плохо думаешь. Я ничего не говорил о проситуции, — произношу тем же холодным тоном. — Просто поговорим, выпьем вина. Хорошо проведем время.
— Зачем вам это? — она недоверчиво смотрит на меня. — Если Тимуру насолить, то вам надо было ту блондинку в машину сажать.
Видок у нее утомленный, замученный.
— У меня свои причины, — отрезаю сурово и, подойдя к своему двухдверному Мерсу, открываю ей пассажирскую дверь. — Садись в машину.
Девочка наконец подчиняется. Забирается на сиденье, кладет небольшую черную сумочку на колени, пристегивается, как примерная, и вдруг вскидывает на меня испуганный взгляд.
— А вы… вы ведь меня не похитите? — спрашивает на полном серьезе.
Вообще-то именно этим я и занимаюсь! Похоже, она на стрессе плохо соображает. Захлопываю дверь, оставляя вопрос без ответа. Пусть красавица еще помаринуется.
Сажусь за руль, завожу машину. Двигатель приятно рычит под капотом. Люблю этот звук. Я вообще люблю качественные вещи. Интересно, мой трофей из таких? Бросаю короткий взгляд на девчонку — вжалась в сиденье, смотрит перед собой. Выглядит так, будто мысленно уже с жизнью прощается.
— Ты чего так трясешься? Я тебя не съем, — прибавляю голосу шутливый оттенок и вывожу автомобиль на проспект.
Отсюда до моей питерской квартиры минут десять. Но я поворачиваю в другую сторону. Если прямо сейчас привезти эту испуганную мышку к себе домой, она точно в обморок со страху брякнется.
Покатаю ее по городу, пока не обвыкнется.
— Господин Герман, — пищит она и барабанит пальцами по коленям, обтянутым капроновыми чулками. — Может, вы все-таки отпустите меня?
— Нет, — отвечаю твердо, но так и пробирает на смех. Ее наивность улыбает. — Ты — мой трофей. Не для того я тебя на глазах твоего муженька с собой увел, чтобы отпускать.
— А зачем тогда? — допытывается она.
Вот же дотошная! Я и сам до конца пока не знаю. Забрал с собой, как трофей. Разумеется, я не откажусь отыметь ее. Тело ладное, фигурка класс, личико смазливое и пахнет от нее до одури приятно. Но ограничиваться одноразовым перепихоном скучно и недальновидно. Она определенно важна Тимуру. Но только ли как жена, или есть что-то еще, чем она может оказаться полезна?
— Нравишься ты мне, — отвечаю прямо. — Такой ответ подходит?
Кожей
— А что, если вы мне не нравитесь? — голосок дрожит.
— Так это только пока, — улыбаюсь и подмигиваю. — Понравлюсь еще.
Она закусывает губу. Напрягается всем телом, точно сжатая пружина.
— А если… если вдруг не понравитесь? — звучит совсем отчаянно. — Что тогда?
Ее реакция ставит меня в тупик. Она чего, меня по своему Тимуру меряет? Насилие над женщиной — то, до чего я никогда не опущусь.
— Расслабься. Я вроде не страшный, чтобы меня так бояться, — произношу строго. — Стерпится - слюбится, слышала такое выражение?
Девчонка ничего не отвечает. Она в таком состоянии, что я сейчас при всем желании из нее ни слова не вытяну. Жаль, я надеялся, наша поездка пройдет в более приятной атмосфере. Значит, продолжим дома за бокалом вина и под тихо играющую музыку.
С набережной Невы открывается отличный вид. На другом берегу красуется телебашня, разбавляя светом сумерки, сгустившиеся до вечерней темноты. Жаль, здесь только я один могу насладиться красотами Питера. Пора завершать прогулку.
У Дворцового моста сворачиваю вдоль площади, въезжаю на Невский и спустя четверть часа паркуюсь у своего дома. Глушу мотор.
— Вот мы и дома, — поворачиваюсь к девчонке и по кнопке отстегиваю ее ремень безопасности. — Идем.
Она, похоже, в ступоре. Кажется, дрожит. Плевать. Расслабится, когда поймет, что ей ничего не грозит.
Обхожу машину, открываю пассажирскую дверь и подаю руку. Девчонка так и сидит без движения. Смотрит в одну точку.
— Так, меня достало с тобой нянькаться, — теряю терпение и включаю босса. — Или ты своими ногами пойдешь, или я взвалю тебя на плечо и отнесу.
Она переводит на меня полный отчаяния взгляд, но молчит. Видимо, рисует в своей очаровательной головке страшные сцены домогательств. Пусть рисует. Добавляю с нажимом:
— Ну так что ты выбираешь?
4.
Герман пригвождает меня к сиденью пронзительным взглядом, в котором ощущается раздражение. По плечам ползет судорога. Он и так-то пугает меня до чертиков, а когда начинает выдвигать ультиматумы, вся душа и вовсе уходит в пятки. Это все ужасно. Господи, до чего же крупно я вляпалась!
— Сама пойду, — выдавливаю через силу и берусь за протянутую руку.
У Германа очень теплая ладонь, или так только кажется на контрасте с моими ледяными пальцами? Он вынимает меня из машины, точно я ничего не вешу, и захлопывает дверь. Ведет меня под локоть к центральному подъезду в большом, отлично отреставрированном доме насыщенно-персикового оттенка, какой был в моде при императоре Павле первом.
Подъезд тоже в отличном состоянии. Лестница мраморная. И не пахнет сыростью, как во многих старинных домах. Этому, похоже, недавно сделали капитальный ремонт. Черт, о чем я вообще думаю? Мне надо пытаться найти способы сбежать, а я лестницу рассматриваю!