Развод. Я устал от тебя
Шрифт:
– Вот, смотри, - полез в карман штанов и достал сложенный вчетверо листок А4, - это моя выписка. Я все, больше не пациент больницы, в которой ты работаешь. Так что никакого нарушения деловой этики. Завтрак?
Завтрак. Это даже не обед и не ужин. Что такого, если мы просто проведем вместе немного времени? Пообщаемся. Это ничего не значит и ни к чему не обязывает. Нечего каждую встречу считать свиданием и всегда класть в сумочку фату. Последнюю фразу я в книжке про отношения вычитала и она мне очень понравилась.
– Я буду приезжать сюда каждое утро, пока ты не согласишься, - проговорил тем временем Сорокин.
– А еще лучше буду сидеть под дверями сутками без сна и отдыха.
–
– Вот! Вот и я о том же. А мой любимый маленький доктор же не позволит, чтоб я нанес вред своему здоровью, верно?
Любимый? Он правда это сказал или мне послышалось?
– Только один завтрак. И все, больше ничего, - выпалила я.
– Мне достаточно и этого, - став боком он предложил мне взять себя под руку, - Пока.
Да, так и было. Ему стало достаточно одного завтрака, чтоб я влюбилась окончательно и бесповоротно. В то, как он смотрит, как говорит, как смешит меня до слез. Жаль, тогда я этого еще не знала. Не могла знать, что лучше бы мне тогда уйти. Лучше бы не идти с ним завтракать и в принципе не позволять приближаться к себе… Жаль…
– Только не говорите, что вы за рулем!
– Да нет, что ты! С водилой езжу. Я же не настолько отбитый. И на “ты”, пожалуйста, Леночка.
Имя мое он произнес медленно. словно бы катая буквы на языке, смакуя их. Поймал мою руку, сплел наши пальцы и по всему телу разлилась волна тепла.
Ощущение, что меня впервые взял за руку парень! Кошмар!
Галантно открыв мне дверь машины, Сорокин помог устроиться на заднем. Я поздоровалась с водителем, а он с улыбкой ответил на приветствие. Как ребенок в музее, я стала рассматривать салон. Дорогой, стильный, каждая деталь приборной панели отполирована до блеска, а сама она выглядит как в каком-то космическом корабле. И пахло в салоне вкусно. Кожей, хорошим парфюмом. Другой жизнью.
Но когда Вова сел рядом и снова взял меня за руку, я позабыла обо всем на свете. Исчез дорогой салон, исчез подтянутый водитель за рулем. Осталось только тепло сильных пальцев, нежно поглаживающих мою руку и огненный взгляд орехово-карих глаз, то и дело обжигающий мое лицо.
Глава 5
Наши дни
Такая любовь, как наша, не могла пройти. Не могла просто взять и закончиться в какой-то один ужасный день. Не могла… Это просто кошмарный сон. Вот сейчас я проснусь и пойму это. Еще Вове расскажу и мы вместе посмеемся над тем, какая дичь может мне присниться.
Но время шло, а я не просыпалась. Все так же стояла посреди кухни, как истукан, слепо смотрела в пространство, а по щекам снова и снова катились обжигающие слезы. И всхлипывала, и подвывала. Но звуки эти слышала словно бы со стороны. Словно бы это кто-то другой плакал и подвывал, а я просто это наблюдала. В голове эхом звучали слова мужа о том, что между нами все и чтобы я собирала свои вещи и уходила. Снова и снова звучали, вызывая желание заткнуть уши… Закричать, чтоб заглушить их…
Не знаю как, но я все же добралась до гардеробной. Там на автомате принялась собирать вещи. Как попало кидала их в чемоданы продолжая плакать. Растирала кулаком слезы по лицу и собирала вещи. В какой-то момент увидела в глубине одного из ящиков несколько книг. Это были книги по медицине. Память о моей учебе и о недолгой работе на “скорой”. Недолгой потому что Вове не нравились мои суточные дежурства и он хотел, чтоб его жена была дома. Занималась собой, отдыхала, готовила для него и всегда встречала вечером в хорошем настроении вместо того чтоб работать за копейки, уставая, как собака. Я какое-то время сомневалась, сопротивлялась, но… Но реалии работы разбили на мелкие осколки мои романтические представления о ней принеся взамен разочарование. Вдобавок я безумно любила Вову, хотела делать его счастливым и страшно боялась потерять. Да и мама поддерживала его в вопросе моей работы, настаивая на том, что я должна заниматься семьей, а не карьерой, как и положено настоящей женщине. Единственным человеком, который был против, стала моя сестра Алина. Мы с ней тогда сильно поругались. Она говорила, что медицина была моей мечтой с детства, я столько лет жизни отдала, чтоб выучиться, только начала работу, в перспективе могу перейти в частную медицину и там самореализоваться и классно зарабатывать, а теперь готова всем этим пожертвовать ради прихоти какого-то мужика и из-за бытности “влюбленной курицей в розовых очках, которая не понимает, что кроме волшебной любви к мужу должна быть и своя собственная, отдельная жизнь”. Я в ответ сказала, что она просто мне завидует, ведь кроме работы в ее жизни ничего нет, а ведь ей уже тридцать… Сестра же ответила, что придет момент, когда “этот богатый козел” мной наиграется и я останусь у разбитого корыта, без работы и денег и тогда вспомню ее слова…
Мы потом долго не разговаривали, но через время помирились. А еще через время оказалось, что Алина была права…
Кинув книжки к документам, я застегнула чемоданы. Потом переоделась в какие-то первые попавшиеся вещи. Потом кое-как спустила чемоданы вниз.
Куда идти?
Первой на ум пришла Нинка. Дрогнувшей рукой я достала из кармана спортивных штанов свой смартфон и позвонила ей. Трубку взяли только через пять гудков.
– Лена… Ты на часы смотрела?
– раздраженно просипела девушка.
Два часа ночи…
– Прости, Алин, - разрыдалась я, - Меня Вова из дому выгнал. Мне некуда идти…
– Как выгнал?
– А вот так… Другая у него. Устал он от меня…
– Так, ладно-ладно! Не раскисай. Давай-ка вызывай такси и приезжай ко мне прямо сейчас.
– Сп-пасибо…
Неуклюже вытащенные на улицу чемоданы. Такси. Ночь. Яркие огни фонарей и вывесок ночных заведений. Я любила ночи. Любила кататься с Вовой на его крутой и быстрой машине по ночным улицам.
Но больше этого не будет… Теперь он будет точно так же катать какую-то другую женщину. Обнимать ее, целовать. Спать с ней. Она будет засыпать на его плече в нашей с ним постели. Завтраки готовить на нашей с ним кухне…
Таксист протянул мне упаковку бумажных салфеток.
– Простите за истерику, - всхлипнула я, забирая ее из его рук.
– Не извиняйтесь. Плачьте, а потом вытирайте слезы и живите дальше.
Живите дальше. Ему легко говорить. А как мне это сделать? Ведь от моей жизни остались лишь развалины с уходом Вовы…
Нина и ее муж Рома жили в двадцати минутах езды на машине от нашего с Вовой дома в пентхаусе, находящемся на вершине новенького жилищного комплекса. О моем приезде предупредили охрану, а потому и машину пропустили без проблем, и чемоданы занести помогли.
Одетая в розовую пижамку, состоящую из шорт и топа Нина ждала меня в прихожей, обхватив руками с длинными розовыми же ногтями тонкие предплечья. Ее длинные каштановые волосы струились по плечами крупными локонами, и игриво спускались на сделанную “троечку” соблазнительно подчеркнутую шелком топа. Акварельный перманент на губах, заламинированные ресницы и брови… Она и спросонья выглядела так, что хоть прямо сейчас съемку для социальных сетей устраивай.
Она и я. Все благодаря деньгам, вложенным в уход за собой. Жаль, меня это ни от чего не спасло. Как ни крути, а годы берут свое. Так Вова сказал.