Развод. Я все еще люблю
Шрифт:
В глазах мужа проносятся вспышки радости.
— Где я буду спать? — уголки его губ вздрагивают.
— На кресле, — тяну плед выше, полностью закрывшись им до самого подбородка. — Оно раскладывается.
— Хорошо, — Рогов тут же берется за подготовку спального места.
Тянет за сидушку, и кресло со скрипом превращается в кровать, а я встаю и с верхней полки вытаскиваю свежее постельное белье.
— Думал не предложишь, — с каким-то трепетом говорит Дима, наблюдая, как я
— Ни на что не рассчитывай! Я просто тебя пожалела. По пробкам сейчас еще два часа до дома ехать будешь.
— Я знаю. Не заслужил! — разочарованно вздыхает. — Но это лучше, чем спать в пустой квартире и смотреть на нашу фотографию в спальне.
— Все, можешь ложиться.
Дима снимает рубашку с брюками, а я выключаю свет. Слабые лучи уличных фонарей пробиваются в спальню сквозь занавешенное окно. Мы лежим в тишине. Я смотрю в потолок и не могу сомкнуть глаз. Муж тоже не спит. Периодически шумно вздыхает.
— Надь, спишь? — тихонько приподнимается и смотрит на меня.
— Сплю.
— Надь, а помнишь, когда мы были в Египте, я пообещал тебе вечность вместе? Ну, когда на экскурсию к пирамидам ездили. Помнишь?
— Помню, — закрываю глаза, а в груди опять растекается болезненное томление.
Я скучаю по прошлому.
— Я тебе не соврал тогда. Я буду любить тебя вечность! Я больше ни на ком не женюсь.
Утром Дима приносит мне завтрак в постель: душистый чай и непонятно откуда взявшиеся круассаны. Стараюсь сдержать улыбку, но получается у меня паршиво.
— Спасибо.
— Я в магазин успел сходить, — присаживается на край кровати. — Там еще продукты разные, сложил в холодильник.
— Дим…
— Надюш, завтракай. И не забывай больше кушать, пожалуйста. Малышу ведь нужно.
Это первое утро, когда меня не тошнит. И я уже начинаю думать, что муж — моя волшебная таблетка от токсикоза.
Откусываю круассан с шоколадом внутри, отпиваю душистый чай. Какое наслаждение!
— Надь, я к тебе вечером опять заеду. Часов в восемь. После работы.
— Приезжай. Я ужин приготовлю.
— Не готовь. Я заберу тебя на свидание, — говорит таким тоном, что возражать невозможно.
Я до безумия хочу, чтобы Рогов меня не обманул. Чтобы все слова, сказанные им вчера, оказались правдой. Он может вылечить мои раны. Только он! Мой предатель и моя панацея в одном флаконе!
Мне все еще страшно, и я не доверяю, как раньше.
Но я готова попробовать. Потихоньку. С опаской. Научиться доверять заново, насколько это возможно.
— Можно поцеловать тебя? — мурлычет.
А я цепенею.
— Дим, я…
— В щечку, — перебивает и тянется ко мне.
И я замираю. В одной руке круассан, в другой чашка с
Муж нежно касается теплыми губами моей кожи. Ласково и осторожно.
Удивительно, что из Рогова ушел весь его напор и решительность. Он заново исследует границы дозволенного, да так аккуратно, будто идет по тонкому льду.
Моя душа — хрустальный сосуд.
И теперь муж либо наполнит его своей любовью, и все трещины затянутся, либо окончательно расшибет на тысячи мельчайших частиц.
32. Нам нужно начать сначала
Стрелки настенных часов показывают без пятнадцати восемь, а я уже готова к встрече с мужем.
Не знаю, что Дима задумал, но мне безумно любопытно. Он всегда виртуозно придумывал свидания.
Сегодня на мне голубое красивое платье, которое будет отлично сочетаться с моим пальто. И акцент во всей этой небесной комбинации — красные серьги и маленькая красная сумочка.
Звонок в дверь, и я иду открывать буквально на цыпочках, опасаясь нарваться на соседского парня Егора или еще кого.
Смотрю в дверной глазок, а там букет ранункулюсов вместо Рогова. Прикусываю щеку изнутри и шумно выдыхаю. Сердце долбит между лопаток слишком быстро.
Тук-тук. Тук-тук.
Глупое слепое сердце. Оно доверчиво рвется к Диме. Оно его любит.
Но мозгом я все прекрасно понимаю. Предавший один раз обязательно предаст снова.
Раз.
Два.
Три.
Распахиваю дверь и невинно улыбаюсь.
— Это тебе, — Дима доволен собой и своим необычным букетом. — Потрясающие цветы для потрясающей женщины.
— Спасибо, — шепчу, затаив дыхание. — Пройди, я цветы в вазу поставлю.
Хотя с вазами у меня дефицит. В имеющихся у Зои в квартире вазах еще позавчера стояли букеты, которые Дима дарил раньше. В шкафу я отыскала трехлитровые банки, и маленькие букеты переставила в них за день до нашей встречи в суде.
Я как будто догадывалась, что скоро будет еще один букет.
Пока разбираюсь с ранункулюсами, Рогов покорно ждет меня в прихожей.
— Готова?
— Да, — коротко киваю и стягиваю с вешалки пальто.
В машине тепло, я расслабляюсь и предвкушаю приятный вечер. Пусть мы скоро разведемся, но мне определенно нравится то, что сейчас происходит. Я чувствую свободу. И я запрещаю себе думать о том, что поступаю неверно.
В конце концов у нас будут общие дети. И даже если нам с Роговым не быть одной семьей, малыши должны видеть, что папа уважительно относится к маме, а мама не нервная истеричка, ненавидящая их отца до остервенения.
— Я забронировал столик, — Дима въезжает на подземный паркинг.