Развод. Я все еще люблю
Шрифт:
— Надеюсь, тебе все понравится, Надюш. Я очень старался! — сообщает мой муж.
И я вхожу в наше новое гнездышко. С порога веет уютом. Прижимаю к себе доченьку, осторожно ступая по свежему паркету к кухне-гостиной.
Застываю при входе.
Все, как я мечтала! Обои с яркими красными цветами, зеленый кухонный фасад, большой обеденный стол, комфортная зона для готовки. И огромный диван для гостей тоже зеленый!
— Дима… — шепчу одними губами беззвучно.
Сердце шумно долбит в ребрах.
На глазах наворачиваются сладкие слезы.
— Да, красиво! И удобно! — констатирует Зойка. — Слушай, муж, а я тоже такие обои хочу! Глянь, какие розы!
— Мы ведь уже выбрали васильки…
— Ну Костя! Васильки давай в спальню, а розы в гостиную!
Дима рассказывал мне, что у Грачей ремонт немного затягивается, но они уже переехали. Зоя настояла. С работы ушла, чтобы бытом заняться.
— Надь, давай чайник ставь, — Дима забирает у меня дочку.
Я с тревогой наблюдаю, как он держит двоих детей сразу.
— Я не уроню! — строго чеканит, заметив в моих глазах смятение.
— Я помогу, — кивает Костя и принимает Сережку.
Наши мужчины уходят в детскую, я щелкаю кнопку на чайнике, сажусь за стол.
— Ну, как ты? — начинает Зоя вполголоса.
— Нормально, — поднимаю плечами и взгляд отвожу.
Нервная дрожь прокатывается по позвоночнику.
Дима так старается отгородить меня от проблем с Лебедевой, что ничего толком о ней не говорит. А мне до ужаса страшно…
— Надь, что не так? — подруга прочитывает мое состояние и пытливо смотрит на меня.
Закрываю глаза обреченно и прикладываю прохладные ладони к горячим щекам.
— Алина… — вздыхаю шумно.
— А что она?
— Скоро родит. Дима так трепетно относится к Танечке и Сережке, что… я боюсь. Вдруг он увидит ребенка Алины и его молнией ударит осознание.
— Осознание чего?
— Вдруг проснутся какие-то чувства, Зой? Я знаю, что Алину ждет суд и тюрьма. Но… а если Дима ее пожалеет? Вдруг…
— Я тебя понимаю, Надя, — чеканит Зоя и расправляет плечи. — Но мы не узнаем этого, пока Алина не родит. Уже скоро. Потерпи.
56. Бесконечно…
— Ну, как тебе новая ванна с джакузи? — шепчет Дима, оторвавшись от телефона.
— Это рай на земле! — вытираю волосы полотенцем и заглядываю в кроватку к Танечке.
— Спят. Сережка просыпался, я его покормил.
— Значит, скоро Танюшка проснется, — присаживаюсь на край кровати и внимательно смотрю на мужа.
Столько всего пережили вместе… через столько всего прошли. Хочется верить, что Алина — наше последнее испытание.
— Ложись, Наденька. Если Танюшка проснется, я сам к ней встану, — радует меня Дима.
— Да ладно уж. Я привыкла не высыпаться.
— На этой кровати невозможно не выспаться, —
— Дим, — задерживаю дыхание на секунду. — Что дальше?
Если сейчас не поговорим, я так и буду изводить себя переживаниями.
— А что дальше? — переспрашивает с невозмутимым видом.
— Ну… Лебедева скоро родит. Ты собираешься подавать в суд?
Чувствую, как мурашки ползут по обнаженным плечам, словно скользкие холодные змеи. Кусают изнутри в самое сердце ядовитыми клыками и отравляют меня.
— Надь, это не твои заботы. У тебя есть дети. Занимайся ими! — отвечает как-то отстраненно.
— Я боюсь, Дим…
Дыхание перехватывает, а кончики пальцев холодеют.
— Чего ты боишься, родная?
— Что ты… и она… вы… боже! — вздыхаю. — Я боюсь, что ты меня опять обманешь!
Рогов кривится. Затем прикрывает веки и издает тихий стон, откинувшись головой на подушку.
— Я знаю, Надя, что тебе не просто доверять мне. Я предал тебя. Предал семью. Но скоро все закончится. Осталось потерпеть совсем немного. У меня все продумано.
— Ладно, — ложусь рядом с ним.
Муж обнимает и целует перед сном.
Мы так давно не засыпали вместе, в обнимку. С поцелуями и разговорами.
В роддоме мне этого не хватало — его объятий.
— Я люблю тебя бесконечно! — шепчет мне на ухо особым голосом.
Таю в его руках, а на лице сияет до одури счастливая улыбка, которую невозможно сдержать.
— Завтра погуляем с детьми, обещают солнышко и тепло.
— А ты на работу не поедешь?
— Нет, Надь. Какая работа, когда тебе помощь нужна с малышами. Отдохнешь пару дней после роддома, потом я оставлю себе график.
После утренних кормлений собираем малышей на их первую полноценную прогулку.
Я одеваю сына, Дима ловко справляется с дочкой.
Спускает большую коляску с двумя люльками с крыльца, принимает у меня детей по очереди.
Выходим за территорию.
Я вдыхаю полной грудью свежий воздух, пропитанный запахом мха. Птички поют. В глубине сосновых размашистых веток замечаю серую белку, перебегающую с одного дерева на другое.
На большой детской площадке гуляют мамы с малышами.
— Скоро тут школу построят, — сообщает Дима. — Можно будет детей в город не возить.
Он толкает коляску по асфальтированному тратуару, и я тихонько им любуюсь. Такой взрослый, статный, широкоплечий. С двойной коляской и двумя малышами.
Любимый. Родной.
Мой.
Муж показывает мне тихое озеро, где оборудован хороший пляж. С детьми летом тут будет классно.
Уже представляю, как придем сюда вместе с Зоей, как Сережа с Танечкой будут резвиться в маленьком надувной бассейне, а мы с подружкой болтать обо всем на свете.