Развод

Гейл Майк

— Я лучше пойду, — говорю я.

Стараясь не смотреть ему в глаза, вхожу в дом и закрываю за собой входную дверь.

Четверг, 3 сентября 1992 года

17.00

— Привет, Элисон. Это я, Джим. Позвони мне, когда выдастся свободная минута.

Это, наверно, миллионное послание, оставленное Джимом на моем автоответчике, после того как мы поцеловались. Но и на него я тоже не отвечаю. Я всеми средствами стараюсь избежать встречи с ним, потому что не хочу говорить о том нашем поцелуе. А ведь единственной причиной, из-за чего я вусмерть напилась на фестивале, было как раз желание действовать спонтанно, под влиянием момента. Непосредственного момента. Никак не связанного с тем, что обычно происходит в реальной жизни. И хотя я по-прежнему не уверена в своих чувствах к Деймону, я все же абсолютно уверена

в том, что не должна делать ничего такого, что оттолкнет его от меня. Ведь мы с ним столько времени пробыли вместе, что, казалось, уже никогда не расстанемся. Это самые продолжительные отношения за всю мою жизнь. И дело не в том, что я сейчас не чувствую себя счастливой, а в том, что я все еще не могу примириться с тем, что наши отношения, скорее всего, закончатся.

Суббота, 5 сентября 1992 года

17.00

Мы с Джейн только что вернулись из города, где ходили по магазинам. Когда мы шли через прихожую к двери гостиной, то услышали пиканье автоответчика. Я нажала на клавишу прослушивания, и мы услышали:

— Привет, Элисон, это снова Джим. Я знаю, что сообщение мое глупое, тем более что твои соседи, а возможно, и бойфренд услышат его. Допускаю и такое: ты, наверное, стоишь сейчас рядом с телефоном, смотришь на него и думаешь: что еще выкинет этот парень? Но я просто хочу сказать, что у меня есть для тебя сообщение. Даже если я все-таки нравлюсь тебе — а я на сто процентов уверен, что это так, — дело не только в том, что у тебя уже есть бойфренд, и не только в том, что я в дружеских отношениях с твоим вышеупомянутым бойфрендом, а только лишь в том, что Деймон — это исключительно добрый и хороший человек. Я не могу предъявлять тебе каких-либо претензий из-за того, что ты выбрала его, а не меня; я думал над этим весь день и наконец пришел к выводу, что и я, будучи на твоем месте, выбрал бы его, а не меня. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Прощай.

Пятница, 18 сентября 1992 года

22.05

Ник, Эд, Деймон и я сидим после выступления в баре «Кувшин эля», куда зашли выпить пива. Сегодня вечером мы выступили классно. Мы отлично играли, и теперь я и Ник решаем, не послать ли кассеты с нашими записями в различные компании, работающие на рынке аудиопродукции. Я почти встаю, чтобы пойти и заказать еще пива, как вдруг Деймон кашляет и делает многозначительный вид, как будто хочет сообщить нам что-то очень важное.

— Парни, у меня для вас плохая новость, — объявляет он. — Мне предложили работу в Лондоне.

— И что это за работа? — интересуется Ник.

— Консультантом в фирму по подбору персонала.

— И когда ты отбываешь? — спрашиваю я.

— В конце месяца.

— И что теперь будет с группой? — спрашиваю я, хотя наперед знаю ответ.

— Мне очень жаль, парни, но не ехать я не могу. Да вы и без меня справитесь, верно?

— Да, конечно, — говорит Эд. — Я тоже хотел выбрать подходящий момент, чтобы сказать, что собираюсь домой, в Портсмут.

— А что это вдруг? — спрашиваю я.

— Мы едем вместе с подружкой.

— Да… а как же все наши труды, ведь мы кое-чего достигли? — говорю я, обращаясь к ним обоим. — Не можем же мы просто взять и все бросить. Мне кажется, надо что-то придумать.

— Да все это воздушные замки, — заявляет Эд. — Университет закончен. Надо, друзья мои, начинать жить по-настоящему.

22.45

Перед тем как разойтись по домам, мы с Деймоном стоим около паба с инструментами в руках. Эд и Ник все еще в туалете, куда они зашли по пути к выходу. Мы все еще говорим о нашей группе, и он, наверное, уже миллион раз извинился за то, что уезжает, а я не испытываю к нему никакой злобы и даже не могу как следует отругать его, поскольку вижу, как он сам искренне опечален предстоящей разлукой.

— Ты думаешь о том, чтобы создать новую группу в Лондоне?

— Насчет создать не уверен, но, может, примкну к какой-нибудь.

Я в задумчивости киваю.

— А как с Элисон? Она тоже едет с тобой в Лондон? — Это был тот самый и единственный вопрос, который мне не терпелось задать ему, как только он обрушил на нас свою новость.

— Надеюсь, — отвечает он. — У нас все хорошо. Я думаю, что Элисон — это та, которая мне нужна.

— Ну что ж, рад за вас обоих, — говорю я, пожимая ему руку. — Уверен, вы оба там будете довольны и счастливы.

— Спасибо на добром слове, — улыбается он. — Я тоже уверен в этом.

23.45

Уже поздно. Прямо в одежде я сижу на кровати и перечитываю наброски текста к песне, которую собираюсь написать. Она, как и большинство моих песен, написанных за последние месяцы, об Элисон, и,

хотя не прямо, а окольно, в ней также говорится и о любви, о том, что становишься старше и меньше интересуешься политикой, о том, что группа разваливается, что надо искать работу, и обо всем прочем, чем сейчас полна моя голова.

Улыбка на твоем лице Зачем же ты пришла ко мне С улыбкой милой на лице И говоришь, что знала все давно? Ведь жизнь так радует тебя, Ты беззаботна, как дитя, И ты решаешь все за всех сама. Но почему ты мне приносишь только муки И смотришь на меня глазами палача? Но я еще живу, хоть сердце на пределе и больше нету сил. Смешно надеяться, что тот, кто от любви страдает, Вдруг позабудет все, чем он дышал и жил. ХОР: Смотрите, мы встаем с колен — и нас ничто не остановит. Ты думаешь, что жизни нет конца, до будущего очень далеко… Но посмотри, как много тех, кто нас с тобой моложе, Тебе смириться с этим нелегко… а я — идеалист, и я всегда им был, Пока ты все мои мечты не обратила в прах, но вот тебя я так и не забыл. Не верьте патриотам! Я прошлому не верю! Не верьте в то, что все еще возможен компромисс! Я верю в юность, но в себя не верю. Мы никогда не знаем, что нас ждет, Узнаем лишь тогда, когда вся жизнь пройдет. Круши мои мечты и радуйся и смейся, Но все равно моя душа останется при мне (повторить) Бери все, чем владею я, мне ничего не жаль, Но знай — улыбку эту на твоем лице должна сменить печаль.

1993 год

Пятница, 26 февраля 1993 года

20.15

Я стою на Кингс-Хит у магазина видеофильмов «Блокбастер» со своей подружкой Луиз, второкурсницей медицинского факультета Бирмингемского университета. Мы с ней познакомились несколько недель назад в студенческом ночном клубе «XL’s». Она милая, но совсем не то, что Элисон. Все то время, что мы вместе — почти три месяца, — у меня в мыслях постоянно присутствует одна и та же картинка: Элисон неожиданно встречает нас, а я и Луиз сияющие, счастливые, просветленные. И тут Элисон чувствует себя настолько опустошенной и потерянной из-за того, что предпочла меня Деймону, что у нее происходит нервный срыв и она с рыданиями падет на землю.

Уже сорок пять минут я жду, пока Луиз решит, какой фильм мы выберем, и любой, кто не пожалел бы времени и понаблюдал за моими телодвижениями и мимикой, несомненно, понял бы, что я все это время раздосадован, раздражен, обозлен, угнетен и так далее в том же духе.

— Ну давай же, Луиз, — прошу я ее. — Решай же наконец, магазин скоро закрывается. — Я показываю на первую попавшуюся мне на глаза видеокассету. — Может, «Мыс страха» [23] ?

— В нем полно ужасов.

23

Триллер американского режиссера Мартина Скорцезе.