Развод
Шрифт:
— Так почему бы вам не войти в контакт с тем человеком?
— Вечером или ночью? Я не могла. Да и как я могла бы решиться на такое? Ведь наутро моя свадьба.
— Но вы уверены, что у вас есть что сказать ему?
— Нет, он просто не выходит у меня из головы, только и всего. Понимаете, мы долгое время пробыли вместе. Это была самая продолжительная связь в моей жизни.
— А из-за чего вы расстались?
— На это трудно ответить, не рассказав вам обо всем.
Анатолий улыбается:
— Ну так и рассказывайте обо всем.
— Обо всем?
— А что,
— Вы, наверное… ну, не захотите слушать о том, что произошло между мной и моим бывшим мужем.
— Я же сказал вам, что хочу, — уверяет меня Анатолий, для большей убедительности вскинув брови.
— Правда?
— Ну конечно правда. Я сейчас приготовлю нам еще по чашке чаю, и вы расскажете мне все-все об этом человеке. Кстати, как его зовут?
— Джим, — отвечаю я. — Его зовут Джим.
21.15 (по американскому времени)
3.15 (по британскому времени)
— Вы не хотите перекусить? — наклоняется ко мне стюардесса.
— А что вы можете предложить? — спрашиваю я, хотя не больше чем двадцать секунд назад слышал, как она подробно отвечала Мэриан на этот же вопрос.
— Сырный рулет, рулет из тунца, ветчинный рулет.
— А какой сыр?
— Чеддер.
— Тогда мне, пожалуйста, ветчину, — говорю я.
Стюардесса подает мне поднос, затем снова повторяет всю процедуру моему соседу слева, потому что его уши все еще закрыты наушниками.
— Как ваш рулет? — спрашиваю я Мэриан, которая заказала тунца.
— Нормальный, — отвечает она. — Мне нравится, как кормят в самолетах. А как ваш рулет?
Я снимаю целлофановую обертку со своего рулета. У него такой же несчастный вид, как и у меня.
— Неаппетитный.
Мэриан смеется:
— Очень хорошо, раз еда такая плохая, то причина, из-за которой вам надо было бы прерывать свой рассказ, отпала сама собой.
3.17 (по британскому времени)
21.17 (по американскому времени)
— Такси по заказу Перкинсов, — объявляет высокий человек в очках и толстом сером свитере, прерывая своим появлением мой рассказ.
— Какой номер? — спрашивает Анатолий.
Таксист пожимает плечами, и Анатолию приходится искать заказчика такси по гостиничному компьютеру.
— Двенадцатый, — говорит он. — Сейчас позвоню им. — Он снимает трубку и набирает номер телефона. — Такси для вас прибыло, — говорит он, когда снимают трубку. Наступает долгое молчание, Анатолий ждет ответа. — Они говорят, что не заказывали такси, говорит он таксисту.
— Сейчас свяжусь с базой, — угрюмо отвечает таксист.
Анатолий улыбается мне, как бы извиняясь за то, что мой рассказ прервали. Вскоре снова появляется таксист.
— Это не Перкинсы заказывали такси, — говорит он. — Ходкинсы.
Анатолий тяжко вздыхает и снова повторяет процедуру поиска. На этот раз все нормально.
— Они сейчас спустятся.
— Я подожду в машине, — говорит таксист.
Анатолий
— Прошу прощения, что так вышло.
Я смеюсь:
— Мне нечего прощать. Вы же на работе.
— Мне все-таки неприятно, когда вас перебивают. Этим нарушается целостность рассказа.
— Ничего, — с улыбкой говорю я. — Так на чем мы остановились?
22.01 (по американскому времени)
4.01 (по британскому времени)
— Прошу прощения, — говорит парень, сидящий рядом, и мне приходится прерваться.
Я заметил одну любопытную вещь: что во время полетов наступает какое-то особое время, когда всеми пассажирами еп masse овладевает желание посетить сортир, как будто их мочевые пузыри работают в синхронном режиме. Я расстегиваю пристяжной ремень, Мэриан расстегивает свой, и мы оба выбираемся в проход, давая дорогу парню.
— Как хорошо, когда стоишь на ногах, — говорит Мэриан.
— Х-м-м, — рассеянно бормочу я, устремив взор вперед и стараясь углядеть Хелен.
— Высматриваете свою подружку?
Я утвердительно киваю.
— Я, вы знаете, чувствую себя немного виноватым из-за того, что рассказываю вам все это. Я хочу сказать, что сейчас вы знаете обо мне то, о чем Хелен и понятия не имеет.
— Мне кажется, вам следует воспринимать это так: чтобы ни случилось, наш с вами разговор ей только на пользу. Если вы решите остаться с ней, вы по крайней мере будете осознавать, что ваше решение обдуманно. Если вы решите, что вам нужна Элисон, то окажете Хелен огромную услугу, поскольку для нее будет намного лучше быть отвергнутой сейчас, нежели потом.
Я на мгновение задумался.
— Вы полагаете это неизбежным, я имею в виду то, что я ее брошу?
— Только в том случае, если вы любите кого-то другого.
Внезапно я почувствовал какую-то неловкость.
— Но я же люблю Хелен, понимаете… Пожалуй, пойду посмотрю, как она там.
Я иду по проходу к ряду, в котором сидит она, глядя поверх кресел и высматривая ее голову. Я не могу увидеть ее и, остановившись в проходе у ее ряда, понимаю почему: она крепко спит. Ее голова свесилась набок, а ноги закутаны пледом. Вид у нее абсолютно безмятежный. Ее соседка смотрит на меня с подозрением. Я растерянно и неловко улыбаюсь ей одной половиной лица и иду назад к своему месту.
4.07 (по британскому времени)
22.07 (по американскому времени)
— Может быть, еще чаю? — спрашивает Анатолий, когда я останавливаюсь, чтобы собраться с мыслями.
— Нет, спасибо, — отвечаю я.
— А я, с вашего позволения, выпью еще чашечку? — как бы извиняясь, спрашивает он.
— Господи, о чем разговор, конечно пейте, — говорю я, и он скрывается за дверью позади своей конторки.
Чтобы хоть чем-то отвлечься, я начинаю перелистывать бумаги, лежащие в корзине входящей почты, в поисках чего-нибудь интересного. Я просмотрела уже почти все бумаги, когда услышала позади себя чьи-то шаги.