Развод

Малиновская Маша

— Открывай рот, Ира, — приказывает, и я чувствую, как от этого его тона мои трусики промокают. Надо же, никогда бы не подумала, что лёгкая игра в подчинение может так сильно возбудить меня. — И соси. Хочу, чтобы ты сейчас сосала мне.

Я открываю рот и послушно вбираю его член. Смыкаю губы и прикрываю глаза. Никогда не делала ему минет с таким кайфом.

Толстый твёрдый член занимает всё пространство в моём рту, но я двигаю по нему губами вверх и вниз, сжимаю, втягиваю в себя. Сглатываю слюну, потому что она то и дело наполняет рот.

Гордей задушено выдыхает и снова упирается одной рукой в стену, а второй зарывается в мои волосы и сжимает на затылке. Не сильно, но достаточно, чтобы и моё дыхание сбилось.

Я скольжу ногтями по его бёдрам и впиваюсь ногтями в крепкие ягодицы, перехватываю член рукой и помогаю себе немного.

— Мы в разводе, — шепчу, выпустив член изо рта. — Нам нужно перестать трахаться.

— Угу, — выдыхает даже, а не говорит Гордей, слышу, что горло у него село. — Соси, Ира. Пожалуйста.

Эта мольба в конце, это “пожалуйста” даёт понять, насколько он сейчас в моей власти. Не только я в его.

Запутались уже, кто в чьей…

Но и ладно…

И я продолжаю. Как он просит. Как приказывает.

Продолжаю, наслаждаясь. Продолжаю, пока не слышу сверху резкий выдох, а в горло мне выстреливает пряная жидкость.

Я никогда не глотала его сперму. Но сейчас как-то само получилось. Естественно вышло… и так пошло…

Встаю на дрожащих ногах, пока Гордей восстанавливает дыхание. В ванной пахнет сексом. У меня всё горит между бёдер, но на продолжение я не рассчитываю. Поэтому сильно удивляюсь, когда Гордей прижимает меня к стене и запускает пальцы под сбившийся на талии халат.

А через секунду во мне оказывается его влажный член. Он даже опасть не успел после оргазма, как снова налился силой.

Трахает меня Гордей жёстко. Именно трахает, иначе это не назвать. Но при этом я вся превращаюсь в одно лишь сплошное удовольствие. До крови кусаю руку, чтобы не вскрикивать громко на каждом толчке.

Горячо внутри, как же горячо. И голова кругом. В венах кровь кипит, в голове туман. Все ощущения сконцентрированы там, где мы соединяемся.

Чувствую себя пошлой, падшей женщиной. Грязной. Поддавшейся самым низменным инстинктам.

Разве мать и жена могут быть такими?

Хотя, не жена уже…

Завтра стыдно будет перед самой собой за такое поведение… Но, блть, как же хорошо мне сейчас… Вот так, когда Гордей вбивает в меня свой член, когда держит, вцепившись в загривок, когда на бёдрах уже саднят пятна от его пальцев. Грубо, пьяно, развращённо… будто мы не сексом занимаемся в нашей ванной, а сношаемся где-то в подворотне… И я сейчас абсолютно этим не смущена. Завтра буду рефлексировать.

Когда Гордей снова накачивает меня своей спермой, мы просто оба оседаем на пол и так и сидим. Дышим.

Я осторожно смотрю на него из-под ресниц, и наталкиваюсь на такой же взгляд из-под полуприкрытых век. Только не осторожный. Скорее наблюдающий.

— Сразу прогонишь, или чаю предложишь? — кажется, будто Гордею и говорить сложно.

— Знаешь, где чайник, — у меня и самой язык не слушается. — И мне сделай.

Усмехнувшись, он встаёт. Умывается под краном и мочит голову. Не вытираясь, уходит из ванной. Мне же требуется ещё несколько минут, чтобы отскрести себя от пола и заползти в душевую кабину.

Glava 23

Под душем я стою минут десять, не меньше. Выкручиваю температуру воды на максимум, который могу выдержать. Ощущение жжения на коже приводит в себя немного.

Смотреть Гордею в живот было куда легче, чем в глаза. Это мне предстоит сейчас.

Надеваю свежий банный вафельный халат, волосы оставляю влажными. Выхожу в кухню.

Гордей сидит за столом, рядом дымятся две чашки. Он выглядит спокойным и собранным. Очки надел. Без линз сегодня вечером? Он с ними в последние годы не расставался.

Я подхожу к столу и опускаюсь на стул напротив. Смотрю на бывшего мужа, в лицо смотрю, и вдруг понимаю, что совершенно не испытываю никакой даже тени смущения.

А ведь раньше было. После некоторых интимных моментов в спальне меня тянуло в кухне при свете глаза в пол опустить. Сейчас же я совершенно спокойно смотрю на него.

— Ты хоть бы поинтересовался, пью ли я таблетки, — говорю абсолютно ровным голосом, отпивая осторожно глоток чая из кружки, будто перед этим он не трахал сначала мой рот, а потом и остальное.

— А ты не пьёшь? — так же спокойно в духе светской беседы спрашивает он, приподняв бровь и тоже сделав глоток.

— Пью. Но ты мог бы и уточнить. Вдруг это было бы уже не так.

— Ну что ж, — пожимает плечами, будто это совсем и неважно. — Так, значит, так.

Намеренно ведёт себя так? Провоцирует меня?

— Ты засунул в меня член, измазанный в сперме, — быть шокирующе откровенной мне вдруг нравится.

— Да, — пожимает плечами.

— Я могла забеременеть.

— Значит, так тому и быть. Мы давно хотели второго ребёнка.

Сюрреализм какой-то. Это ирония такая?

— Мы в разводе, Гордей.

— Как-то бы решили этот вопрос.

Тут бы мне возмутиться, назвать его неадекватным. Но… мы вообще неадекватно себя в принципе ведём. Ненормальные…

Не знаю, почему моя нервная система срабатывает именно таким образом, но я вдруг закрываю лицо ладонями и начинаю смеяться.

Стараюсь не слишком громко, чтобы не разбудить Вику, но прекратить не могу. Напряжению нужно выйти, и оно выбрало именно такой способ.