Разводящий еще не пришел
Шрифт:
— Тошнит?
— До чего же ты, Паша, проницательный, как в воду глядел. Сожрал все таблетки — и не помогает.
— С ума сошел! Подохнешь...
— Ничего не случится, я — неумираемый и несгораемый. Знаешь почему? Организм у меня особый, Пашенька, хоть сейчас забрасывай в космос, выдержу все перегрузки, год буду летать и не помру. Вечностью я помазан, и куда ты меня ни посылай — буду жить... А таблетки — вот они, — показал Цыганок пакетик. — Все целенькие. Химия, понимаешь, посторонний предмет для желудка. Люблю все натуральное — гречку с салом, борщ покруче. Ты, слушай, не клюй носом, это же не так трудно, вообрази, что ты стоишь на посту... часовым...
— Да я не сплю, думаю...
— Молодец! О чем же ты, Пашенька, думаешь?
— О жизни. О том, как хорошая жизнь поднимает человека высоко-высоко...
— Чудненько! Замечательно! Прямо-таки здорово! — восторгался Цыганок.
Громов прикрыл дверь. Ему захотелось связаться с Бородиным: замполит находился в другом самолете, вместе с Шаховым. Сделать это было нетрудно — позывные для переговоров имелись. Но он не стал этого делать, лишние переговоры сейчас, когда в воздухе летит армада кораблей, когда требуется особая дисциплина, личные чувства в сторону... Но он все же мысленно переговорил с Бородиным:
«Степан, как ты, не устал? Высота-то какая! »
«Нет, Сергей, я не устал. Ведь наш разводящий еще не пришел, и ничто не может остудить сердце солдата».
Светало быстро. Но на западе небо было хмурое и серое: трудно определить — наступает там утро или сгущаются сумерки...