Развязка петербургских тайн

Зобин Вадим

— Поезжайте в Чечевины... Там сейчас красо­та, — предложил Николай. — Маша и Ваня вас очень любят...

— Я знаю... Но мне кажется, им теперь нужно остаться совсем одним, — возразила Долли.

Анна благодарно пожала Долли руку.

— Вы — умница... — сказала она.

— Именно поэтому вы решили ехать в Петер­бург? — спросила Долли.

— Нет... Возникли некоторые обстоятельства... У моей подруги убили мужа.

— Как — убили? — растерялась Долли. — За что?

— Это очень запутанная история... Вам будет неинтересно, — сказала Анна.

— Полиция нашла убийцу?

— Нет...

— Мы знаем, кто он, — сказал Николай.

— Надо заявить в полицию, — убежденно про­говорила Долли.

— Не думаю, что это что-то даст... Свидетелей нет, у убийцы, скорее всего, есть алиби, — Нико­лай как бы размышлял вслух.

— Но это несправедливо! Преступник должен понести наказание! — возмутилась Долли.

— Моя подруга и хочет восстановить справед­ливость, — сказала Анна.

— Что она может? — воскликнула Долли.

— Покарать преступника...

— Покарать?! Как? Она же женщина!

— Она сделает это, — убежденно сказала Анна. Долли нервно заходила по комнате.

— Даже если бы ей удалось — это был бы са­мосуд, — проговорила она.— Мы живем в девят­надцатом веке... Нами правят законы...

— Этот человек повинен и в смерти корнета, — сказал Николай. — На его совести — жизнь мно­гих людей...

— Он чуть было не погубил Машу, — добавила Анна. — Мы не желаем ему смерти, мы хотим, что­бы он понес заслуженное наказание...

— Тогда восстановится порядок вещей, как го­ворит мой друг Ковров. Кстати, и ему в свое время пришлось пострадать из-за этого человека.

— Он, вероятно, очень опасен? — с тревогой спросила Долли.

— Он жалкий трус. Он все делает со страха, как загнанная в угол крыса...

— Будьте осторожны... С вами ничего не долж­но случиться...

— Со мной ничего и не случится... А вот ваше состояние мне не нравится... У вас совсем больной вид. Вы показывались доктору? — спросил Николай.

— Терпеть не могу докторов...

Принесли самовар. Долли занялась чаем. Ни­колай помогал. Анна исподволь наблюдала за бра­том и Долли. Ей было очевидно, что они любят друг друга и очень боятся предстоящей разлуки.

— Анна! — торжественно сказал Николай. — Неделю назад я сделал Дарье Даниловне предло­жение.

— Что же вы молчали? — возмутилась Анна.

— Мы же еще не говорили с батюшкой Дарьи Даниловны... Он в Петербурге... Поэтому я и не сказал тебе.

Лицо Долли полыхало; она не заметила, что ки­пяток из самовара переливается через край чаш­ки, обжигая ей руки. Анна, улыбнувшись, перекры­ла краник.

— Я не спрашиваю, Долли, что вы ответили мо­ему брату. Я уже давно все вижу. И очень счастли­ва за вас.

Она подошла и обняла Долли.

— Знаете, что? — загадочно улыбаясь, сказала Анна. — А не махнуть ли вам с нами в Петербург?

Долли растерянно переводила взгляд то на Анну, то на Николая.

— Во-первых, в Петербурге теперь ваш батюш­ка, можно будет все окончательно решить, — про­должала Анна, не давая Долли опомниться. — Во-вторых, меня, как и Николая, беспокоит состояние вашего здоровья. Покажем вас хорошим докторам. Ну так как?

— Я совершенно не готова к поездке, — расте­рянно сказала Долли.

— Что вам готовить? — настаивала Анна. — До отъезда еще целых три часа...

— Дарья Даниловна! Моей сестре пришла в го­лову отличная мысль, — присоединился к Анне Ни­колай. — Поехали с нами...

— Я, право, не знаю... Нужно все обдумать...

— Что тут думать, — решительно сказала Анна, взяла Долли за руку и вытащила из-за стола. — Пойдемте собираться.

Дом Ковровых. Швейцария.

В комнатке, приспособленной под кабинет, Сер­гей Антонович Ковров занимался настоящим муж­ским делом: он чистил пистолеты. Особой надоб­ности в этом не было — из пистолетов давно никто не стрелял, но заняться ему в этой швейцарской дыре было решительно нечем, и он придумал себе дело, чтобы как-нибудь убить время.

Без стука вошла Юлия Николаевна. Вид у нее был крайне встревоженный, она запыхалась, как после долгого бега.

— Там эта женщина! — сказала она.

— Какая женщина? Успокойся, милая, — лас­ково сказал Ковров.

— Я видела ее однажды на рауте у Шадурских... За ней волочились отец и сын... Ее все назы­вали баронессой...— Бероева пыталась вспомнить фамилию баронессы; Ковров помог ей:

— Баронесса фон Деринг?

— Да, да... Именно так. Я гуляла у водопада и вдруг — навстречу эта женщина под руку с муж­чиной.

— Ты его тоже знаешь?

— Нет... В первый раз видела.

— Баронесса тебя узнала?

— Как она может меня узнать, если никогда до сего дня не видела.

— Но ты же говоришь — на рауте у Шадурских...

— Нас не знакомили... Хотя, впрочем, она мог­ла быть на суде. Туда ходили, как на спектакль...

От осознания того, что баронесса может ее знать, Юлия Николаевна разволновалась еще боль­ше. Она заметалась по тесной комнате, что-то не­внятно бормоча.

— Юленька! Ты должна понять, что тебе ниче­го, ровным счетом ничего не грозит... — ласково, как маленького ребенка, уговаривал ее Ковров.

— Но ведь решение суда не отменено! — еле сдерживаясь, чтобы не заплакать, сказала Юлия Николаевна.