Реакция
Шрифт:
Иннокентий Павлович снова замолчал, в упор глядя на меня.
Что он так пялится? Я даже оглядел себя. Может, с одеждой что-то не так? Наверное, кофе пролил утром? Или умыться забыл?
Как бы ненароком провёл рукой по подбородку. Хоть я и был рассеянным с утра, но побриться не забыл. Может, не причесался?
Наконец-то Иннокентий Павлович выдохнул и, будто решившись на что-то, произнёс:
— Не знаю, в что ты там вляпался, Ларионов. Надеюсь, больше эти люди ко мне приходить не будут, — сделав ударение на последнем слове, произнёс он.
— Какие люди? — удивился я.
Иннокентий
— Присядь, — наконец произнёс он, указывая на кресло напротив себя.
Ничего не понимая, я уселся напротив него.
Иннокентий Павлович вынул из стоящего рядом принтера лист бумаги формата А4 и принялся выводить что-то на нём ручкой.
Быстро написав послание, он протянул листок мне.
Я опустил глаза и прочитал следующее:
«Максим, если тебе нужна помощь, например, покинуть срочно страну, моргни три раза. Я помогу».
Я так удивился, что перечитал сообщение ещё три раза. Затем недоумённо посмотрел на начальника. Тот хмуро продолжал смотреть на меня в ответ, при этом напряжённо следил за моими глазами, казалось, сам боялся моргнуть, чтобы не пропустить, если вдруг я начну яростно мигать.
Пауза затягивалась, и тут я не выдержал.
— Да не буду я моргать! — наконец, воскликнул я. — Всё хорошо, правда. Лучше вы объясните, что происходит. Я совершенно ничего не понимаю.
— То есть как? — нахмурился он. — Ты не в курсе?
— Да абсолютно. Вообще не понимаю, о чём вы говорите, — честно ответил я.
Иннокентий Павлович взял листок, затем сложил его в четыре раза, немного подумав, порвал, выбросил в корзину для бумаг и долго на неё смотрел, видимо, решал, не стоит ли сжечь свою записку.
Затем произнёс:
— Да ко мне тут из госбезопасности ребятки приходили, интересовались тобой, — начал он, следя за моей реакцией.
Ну а для меня стало всё понятно. Всё же я ещё не пришёл в себя. Совсем ничего не соображаю. Видимо, это как раз то, о чём говорил министр безопасности Кожин. Что нам постараются сохранить гражданскую жизнь, и чтобы служба на государство никак не отразилась на нашей частной жизни. Вот, видимо, с начальником и решили провести беседу. Мне думалось, государственная машина штука неповоротливая, а тут вон как быстро всё сделали.
— Значит, интересовались тобой, — продолжал тем временем Иннокентий Павлович. — Я сначала отрицал, что знаю тебя. Сказал, что не видел такого, не помню. Потом опомнился, смекнул, что перебарщиваю. Ну и сказал, что ты у меня работаешь. Дал тебе хорошую характеристику, что инженер ты достойный. Работу свою знаешь, ответственный. Ну и всё как надо.
— Так, — протянул я. — И что дальше было?
— Мне сказали, что ты можешь исчезнуть, — после слова «исчезнуть» он сделал большую паузу, снова посмотрев на меня. — Ещё сказали, что иногда тебя будут привлекать, — снова долгая пауза, и за мной наблюдет. — к особо важной государственной работе. В общем, просили тебя в эти дни не дёргать, но зарплату платить. Обещали, что такие пропуски будут компенсироваться из государственного бюджета. А я при этом не должен создавать тебе никаких
Слушал я его рассказ и не знал, как себя вести и как реагировать. Наш начальник не тот человек, с которым можно шутить, но тут я не удержался.
— Боюсь, Иннокентий Павлович, если я вам расскажу, мне придётся вас убить, — ответил я без тени улыбки.
Он долго смотрел на меня в ответ. Сначала я его выражение лица транслировало нечто вроде «Ну попробуй, рыпнись. Я сам тебя прямо на месте положу и замочу». Потом до него начало что-то доходить. Он мотнул головой, хмыкнул, а потом начал ржать.
— Ну, Ларионов. Шутник, блин!
Я тоже не удержался, и рассмеялся в ответ.
Наконец, отсмеявшись, он спросил:
— Выпить хочешь?
Я помотал головой, не на работе ведь, да ещё и утром.
— Так, не расскажешь, что там у тебя?
— Не расскажу, не могу, — ответил я.
— Ну смотри. Если помощь нужна будет, предложение в силе, — произнёс он.
— Спасибо вам большое. Очень польщён, — кивнул я.
— Ладно, Ларионов, — начальник не удержался и достал небольшую бутылку коньяка Hennessy VSOP. Налил себе в коньячный бокал и опрокинул залпом.— Иди, работай. И это, лучше не шути больше. Не получается у тебя это.
— Хорошо, — кивнул я и покинул его кабинет.
Я направился было на рабочее место, но тут встретился глазами с Леной, секретаршей. Та сидела на прежнем месте, и как только я вышел, старательно сделала вид, что меня совершенно не замечает. Видимо, с утра я был совсем рассеянный, потому что не сразу обратил на это внимание, зато сейчас до меня вдруг всё дошло. Вот я баран… Я же договаривался с ней на выходные встретиться, а потом, ничего не объяснив, просто её продинамил.
А сейчас пошёл мимо неё и лишь сухо поздоровался.
Представляю, что она там про себя думает, и какими словами меня обзывает.
Нет, не подумайте, я не подкаблучник и под женщин никогда не стелился. Но ошибки всегда признавал. И здесь я напортачил.
А чувство слабого пола лучше беречь. А то мало ли, что она мне в следующий раз в кофе подсыплет, и потом ведь не признается же.
Я ускорил шаг и направился не в свой кабинет, а к выходу, туда, где лифты.
На молчаливый вопрос Борьки — инженера-проектировщика слаботочных систем, ответил:
— Я на перекур.
Он посмотрел на меня удивлённым взглядом.
— Так ты же не куришь. Когда начал?
Я лишь усмехнулся и забежал в раскрывшийся лифт, услышав вслед: «На всех этот метеорит повлиял, на всех!»
Спустившись на первый этаж бизнес-центра, пробежался по небольшим магазинчикам, которых было в достатке. В одном купил конфеты, в соседнем цветочном присмотрел красивый букет и тут же побежал обратно в офис.
Благо на пути никто не встретился. Не хотелось бы сейчас объяснять, что это я тут разбегался, то курить несусь, то с цветами возвращаюсь.