Реактор. Черная быль
Шрифт:
***
…Детские болезни маленький Геля «собирал» с той истовостью, с которой пополняет любимую коллекцию коллекционер. К нему липло абсолютно все – корь, коклюш, ветрянка, а скарлатиной умудрился заболеть дважды и даже легкую форму тифа невесть где подцепил. Анна Яковлевна была теперь с внуком постоянно, ложилась с ним в больницу, давала ему свою кровь для переливания – благо группа крови у них оказалась одинаковой. Свой протест к странному имени внука она выражала по-своему, называя его исключительно «сыночек» и никогда не произнося «Гелий» – ни полностью, ни ласкательно. И мать, и
Внука мама Аня боготворила, считая самым гениальным ребенком на свете, рассказывала сказки, своим чудовищно скрипучим голосом пела колыбельные, чуть позже – учила читать и считать, бурно радовалось каждому, даже мало-мальскому успеху.
Как и все медики, ежедневно имеющие дело с человеческими нечистотами, Анна Яковлевна была в высказываниях резка и порой даже грубовата, в суждениях достаточно цинична и «сыночку» жизненные сентенции внушала сообразно собственному пониманию окружающего ее мира.
***
Совет Курчатова «отдать парнишку на спорт» семья Строгановых – Заславских восприняла как указание к действию. Долго спорили, какой именно вид спорта следует ему предпочесть. Внезапно в спорвмешался сам Гелий:
– Хочу заниматься боксом.
– Боксом? – скептическим тоном переспросил Леонид Петрович. – Значит, ты хочешь, чтобы тебя каждый день били по твоему «хрустальному сосуду», методично вышибая мозги и превращая в идиота?
– По какому еще сосуду? – не понял Гелька.
– Древние голову называли хрустальным сосудом, полагая, что голова, предназначенная думать, самое драгоценное, что есть у человека. – и терпеливо-просительно добавил: – Ну рассуди сам, сынок, зачем тебе этот бокс и вообще какой из тебя боксер? Займись лучше бегом или прыжками в высоту, очень здоровый вид спорта и голове не вредит. Вот взять, к примеру, Валерия Брумеля. Вполне успешно занимается наукой…
– А олимпийский чемпион по боксу Геннадий Шатков защитил диссертацию и стал доктором юридических наук. Я знаю, я читал книжку, «Мальчик из Дворца пионеров» называется. Шатков тоже в детстве слабым был, а потом стал олимпийским чемпионом.
– Не вижу ничего плохого в том, что в нашей семье вырастет мужчина, который сумеет за себя постоять, – неожиданно для всех поддержала внука мама Аня.
– Ну знаешь, мама, от кого, от кого, а от тебя я этого не ожидала, – возмутилась Лариса Аркадьевна. Но зная, что властную Анну Яковлевну переубедить невозможно, умолкла.
Сказано – сделано. На следующий день Анна Яковлевна повела внука записываться в секцию бокса. Тренер скептически оглядел тщедушного мальчишку, помял ему плечи, двумя пальцами для чего-то больно прижал кончик носа, пристально поглядел в глаза, потом высказал свой вердикт:
– Мне кажется, у мальчишки есть характер и со временем из него действительно может получиться неплохой боксер. Но сейчас он слишком слаб, чтобы выдержать наши тренировочные нагрузки. Я бы вам посоветовал на полгодика, ато и на год отдать его на плаванье. Очень хорошо укрепляет. А потом – милости просим.
В тот же день мама Аня записала внука в бассейн. А через год Гелий уже сам явился в секцию бокса. Тренер узнал его сразу. И, похоже, даже обрадовался, что мальчишка проявил такую настойчивость. В прошлом сам известный боксер, Анатолий Иванович Топчий стал замечательным
– Не обижайся, но скажу тебе напрямую. Ты только-только набираешься силенок, да и техники пока никакой. Упорство твое вижу, вижу и ценю. И запомни: Гераклом тебе не стать никогда. Твоей силой должна быть техника. И перво-наперво необходимо освоить технику защиты. Ну, если говорить яснее, на ринге ты должен пропустить как можно меньше ударов, а атаковать в тех случаях, когда атака точно достигнет цели. Тогда и удар будет настоящим ударом.
Беседу с тренером паренек понял по-своему. В домашнем книжном шкафу отыскал «Анатомический атлас» и стал изучать строение человеческого тела. Свой первый спарринг он практически не запомнил – слишком волновался. Бестолково размахивал руками, разом позабыв все, чему учился почти год. Через минуту, дабы не доводить до беды, Анатолий Иванович этот бестолковый поединок остановил. Но уже к третьему тренировочному бою собрался, был сосредоточен и заслужил похвалу тренера.
***
В школе и во дворе Гелий скрывал, что занимается боксом. Сверстники считали, что он по-прежнему ходит в бассейн. Но однажды произошел инцидент, когда ему пришлось продемонстрировать свои новые навыки. Мечтой всех пацанов была тогда офицерская линейка. Сделанная из прозрачного пластика, с множеством геометрических фигур, эта линейка продавалась только в Военторге и стоила немыслимых для школьников денег – 50 копеек. Экономя на школьных завтраках и на мороженом, Гельке удалось скопить эту внушительную сумму, и однажды перед уроком математики он извлек из портфеля чудо-линейку.
В их классе учился Вовка Куликов по кличке Папаша. Был он тупоголовым лентяем, по два, а то и по три года остававшимся в каждом классе. Старше всех по возрасту он, понятное дело, – на голову выше даже самого рослого одноклассника. Увидев в руках у Строганова новенькую офицерскую линейку, Папаша вразвалочку приблизился к его парте, не слова не говоря, вырвал линейку из рук Гелия, повертел ее в руках и, хмыкнув, изломал на мелкие кусочки, бросив искореженные обломки на пол. Вот тут-то и произошло непредвиденное, повергшее всех одноклассников в восхищенный ступор. Гелька вскочил на парту и, оказавшись лицом к лицу со своим могучим обидчиком, нанес ему удар в челюсть. Ударил коротко, без замаха, так, как долго и тщательно учил его Анатолий Иванович. Это был классический хук. Никто из находившихся в классе этого удара даже не заметили. Только увидели, как Гелька повел плечом, а Папаша после этого почему-то грузно рухнул на пол.
– Что за шум, что здесь происходит?! – раздался грозный оклик пришедшего на урок учителя математики.
– А это, Сан Саныч, Костыль Папашу уделал! – восторженно заверещала главная ябеда класса Лидка, и тут же, ойкнув, поправилась: – Ну, в смысле, Строганов ударил Куликова, прям по лицу…
– Видно, Строганов хорошо анатомию изучал, если нашел у Куликова лицо, – пробурчал себе под нос учитель и велел всем занять свои места.
С этого дня Гелия Строганова никто Костылем не называл. Никогда.