Реальная угроза
Шрифт:
Первый санитар оттолкнул его в сторону, проверил, свободен ли дыхательный тракт, посмотрел в глаза и начал считать частоту сердечных сокращений.
— Сорок, вялое. Частота дыхания... восемь и поверхностное. Да, это пласидил, — сообщил он.
— Только не это дерьмо! — Второй санитар повернулся к Дэйву. — Сколько было таблеток?
— Не знаю. Его принимал отец и...
— Поехали, Чарли. — Первый санитар поднял женщину на руки. — Отойди, парень, у нас нет времени. — Спускаться за носилками они не решились. Санитар широкоплечий крепкий мужчина — вынес Мойру из спальни, как ребёнка. — Если
— Как она...
— Твоя мать все ещё дышит, парень. Это все, что я могу тебе сказать, — произнёс второй санитар, выходя из спальни.
Что здесь происходит, черт побери? — недоуменно подумал Мюррей. Он приехал за Мойрой — её автомобиль все ещё стоял в гараже ФБР, — надеясь успокоить её, снять чувство вины, которое она, несомненно, испытывала. Она нарушила правила безопасности, глупо вела себя, но ведь Мойра тоже стала жертвой человека, разыскавшего и выбравшего её из-за свойственной ей ранимости, а потом с искусством профессионала воспользовавшегося её слабостями. У каждого есть слабые стороны. Этот урок он тоже постиг в Бюро.
Мюррею не доводилось встречаться с детьми Мойры, хотя он слышал о них, так что нетрудно было догадаться, кто следует за санитаром, вышедшим из дома.
Мюррей остановил машину ФБР посреди улицы и выпрыгнул из неё.
— И чем дело? — спросил он второго санитара. Он держал в руке удостоверение сотрудника ФБР, и ответ не замедлил последовать:
— Попытка самоубийства. Таблетки. Ещё есть вопросы? — Санитар пошёл к месту водителя.
— Отправляйтесь. — Мюррей обернулся, чтобы проверить, не закрывает ли его автомобиль дорогу машине «скорой помощи».
Когда Дэн посмотрел на детей, ему стало ясно, что слово «самоубийство» ещё не было произнесено вслух, и ужас этого слова потряс детей.
Этот ублюдок Кортес! Остерегайся попасть мне в руки!
— Ребята, я — Дэн Мюррей. Я работаю с вашей матерью. Хотите, я отвезу вас в больницу? — Расследование подождёт. Мёртвые уже не оживут и могут проявить терпение. Эмиль поймёт это.
Он высадил их рядом с подъездом, где останавливались машины «скорой помощи», а сам поехал на стоянку. Там он позвонил по телефону из своего автомобиля.
— Соедините меня с Шоу, — сказал он дежурному офицеру. Времени потребовалось немного.
— Привет, Дэн, это Билл. Что случилось?
— Мойра попыталась покончить с собой. Снотворное.
— Что ты собираешься предпринять?
— Кому-то нужно побыть с её детьми. У неё есть друзья, которых можно было бы попросить об этом?
— Сейчас проверю.
— Пока они не приедут, я должен остаться с ними, Билл. Понимаешь...
— Понимаю. У меня нет возражений. Держи меня в курсе.
— Хорошо. — Мюррей положил трубку и пошёл в больницу. Дети все ещё сидели в приёмной. Дэн знал, что значит ждать сообщения врача в приёмной. Он знал также, что золотой знак агента ФБР может открыть почти любую дверь. И на этот раз его надежда оправдалась.
— Сюда только что доставили женщину, — обратился он к ближайшему врачу. — Мойру Вулф.
— Да, со слишком большой дозой снотворного.
Это человек, а не слишком большая доза снотворного, черт побери! Но Мюррей сдержался и кивнул.
— Где
— Туда нельзя.
Мюррей оборвал его.
— Она проходит по важному делу. Мне нужно знать, что с ней происходит.
Врач провёл его в палату. Зрелище было не из приятных. Ей уже ввели в горло трубку респиратора, а в каждую руку поступал физиологический раствор.
Присмотревшись, Дэн понял, что по одной трубке вытекала её кровь и, пройдя через какой-то аппарат, возвращалась в ту же руку. С неё сняли одежду, и датчики электрокардиографа были прикреплены к груди. Мюррей ненавидел себя за это, но выяснить её состояние было необходимо. В конце концов, разве можно рассчитывать на человеческое достоинство в больнице? Жизнь куда важнее достоинства, правда?
Почему Мойра не задумалась над этим?
А вот ты, Дэн, почему ты сам не догадался? — спросил себя Мюррей. С неё следовало не спускать глаз. Господи, да лучше было бы арестовать её — тогда она не смогла бы сделать этого!
Может быть, надо было кричать на неё, а не успокаивать. Может, она истолковала все это не так, как нужно. Может...
Кортес, мерзавец, ты — труп. Просто я ещё не решил, когда это произойдёт.
— Она выживет? — спросил Мюррей.
— Кто вы такой, черт побери? — не поворачивая головы, спросил врач, стоявший рядом с ней.
— Я из ФБР, и мне необходимо это знать. — Врач так и не повернулся.
— Мне тоже, приятель. Она приняла пласидил. Это очень сильное снотворное, его прописывают теперь редко — слишком велика опасность принять излишне большую дозу. ЛД-50 колеблется от пяти до десяти таблеток. ЛД-50 означает, что погибнет пятьдесят процентов людей, принявших такую дозу, — летальная доза. Я не знаю, сколько таблеток она приняла. По крайней мере, она ещё жива, но жизненные показатели внушают серьёзные опасения. Сейчас мы проводим диализ её крови, чтобы не допустить проникновения пласидила в организм. Надеюсь, это не напрасная трата времени. Она дышит чистым кислородом, скоро мы накачаем её физиологическим раствором и будем ждать. Она не придёт в сознание по крайней мере сутки, может быть, двое или даже трое. Не могу сказать, насколько велики её шансы. Теперь вам известно все. Уходите, мне нужно заниматься работой.
— В приёмной трое детей, доктор.
Услышав это, врач повернул голову почти на две секунды.
— Передайте, что у нас хорошие шансы, но придётся потерпеть. Честное слово, извините меня, но я действительно не могу предсказать исход. Хорошо уже то, что, если она придёт в себя, с ней всё будет в порядке. От пласидила вредных последствий не бывает. Если человек, разумеется, остаётся в живых, добавил врач.
— Спасибо.
Мюррей поспешил рассказать детям о том, что он узнал. Не прошло и часа, как приехали соседи, чтобы остаться с детьми Мойры Вулф. После того как явился специально выделенный агент и расположился в гостиной, Дэн уехал. Мойра была, по-видимому, их единственным звеном, ведущим к Кортесу, а это значило, что её жизнь могла снова подвергнуться опасности, причём на этот раз от рук других людей. Мюррей вошёл в свой кабинет чуть позже девяти, одновременно в подавленном и гневном настроении. В приёмной его ждали трое агентов, и он пригласил их заходить.