Реальная угроза
Шрифт:
— Ты выглядишь усталым, — заметил Вега.
— Просто у меня нет такой силы, как у тебя, Осо, — ответил Динг, тяжело дыша.
Среди вещей, найденных у убитых, были две рации и разные личные принадлежности, но ничего ценного с военной точки зрения. Кое-кто из солдат взглянул на сумку с бутылками пива, но ни один не пошутил:
«Только „Миллер“ — настоящее пиво», — как можно было ожидать. Если у кого-то из убитых и были радиокоды, они навсегда остались в голове того, кто был здесь старшим. Определить, кто из них босс, было невозможно — мёртвые, они все выглядели одинаково. Одежда убитых была похожей, если не считать ремней и сумок для патронов у охранников. Зрелище, в
Впрочем, гораздо более важным оказалось то, что никто из отделения не пострадал, хотя автоматная очередь прошла совсем рядом с сержантом Гуэррой.
Рамирес закончил осмотр объекта и выстроил своё отделение для дальнейшего перехода. Впереди опять шёл Чавез.
Подниматься вверх по крутому склону было трудно, и у капитана Рамиреса появилось время для размышлений. Он быстро понял, что задуматься над этим следовало намного раньше.
В чём заключалась цель этой операции? Рамирес считал, что в их высадке на высоких плато Колумбии, а не в уничтожении группы, производящей кокаин.
Капитан понимал, что наблюдение за аэродромами оказывало непосредственное воздействие на сокращение поставок контрабандного кокаина в Соединённые Штаты.
Четыре группы, высаженные в Колумбии, вели здесь тайную разведку, и собранные ими сведения каким-то образом использовались. Подобная операция была не только простой, но и несомненно приносила пользу. А вот чем они занимались сейчас? Его отделение только что осуществило идеальный налёт на временную базу, где готовили наркотическое сырьё. Солдаты действовали, как превосходно отлаженный механизм, не совершили ни единой ошибки — этому, впрочем, способствовала слабая подготовка противника.
Однако ситуация быстро изменится. Противник многому научится. Охрана будет гораздо лучше. Картель усилит её ещё до того, как поймёт, что происходит.
Уничтоженная база по переработке сырья даст им понять, что организация охраны нуждается в улучшении.
А чего мы добились этим нападением? — подумал Рамирес. Этой ночью не будет переработано несколько сотен фунтов листьев коки.
Капитану не было дано никаких указаний, как поступить с листьями, и даже если бы он получил эти указания, уничтожить листья можно только огнём, а капитан был не настолько глуп, чтобы ночью разводить костёр на горном склоне, какие бы приказы он ни получил. Выходит, нападение было совершенно бесполезным.
Переработке подвергаются многие тонны листьев коки на десятках — скорее сотнях — временных баз. За эту ночь его отделение не нанесло наркобизнесу даже комариного укуса — картель попросту не заметит понесённого ущерба.
Тогда ради чего, черт побери, мы рискуем нашими жизнями? — спросил себя Рамирес. Этот вопрос ему следовало задать ещё в Панаме, но капитан, подобно трём другим офицерам, был охвачен яростью из-за убийства директора ФБР и остальных американцев. К тому же он был только капитаном и потому скорее исполнял приказы, чем отдавал их. Профессиональный офицер, он привык получать приказы от командиров батальона или бригады, старших офицеров, которые отдавали себе в них отчёт — большей частью. На этот раз, однако, он получил приказ из какого-то другого места — от кого? Теперь Рамирес уже не был уверен в правильности приказа, сомневался в том, что тот, кто отдал его, понимал последствия.
Но почему он не задал вопросов тогда?
Сегодня операция была проведена успешно. До этого все его мысли были направлены на исполнение определённой задачи. Теперь задача выполнена, и перед ним открылась пустота. Об этом следовало подумать
Вторая половина ловушки, в которую он попал, беспокоила его ещё больше.
Ему придётся убедить солдат, что они действовали правильно. Действительно, лучшего исполнения обязанностей не мог бы пожелать от них никакой командир.
Но...
Чем мы занимаемся здесь, черт побери? Он не знал этого, потому что ему не объяснили целей операции, потому что он был отнюдь не первым молодым капитаном, спохватившимся слишком поздно, потому что в вооружённых силах США для молодых капитанов стало почти традицией задавать себе вопрос: почему их заставляют что-то делать? Но почти всегда они задают себе этот вопрос слишком поздно.
У него, разумеется, не было выбора. Рамиресу приходилось исходить из того — как подсказывали ему подготовка и опыт, — что в проведении операции есть здравый смысл. И хотя у него были все основания сомневаться в этом — капитан был отнюдь не глуп, — он заставил себя верить в мудрость общего замысла.
Рамирес должен был верить в это. Стоит начать сомневаться в правильности приказов, и армия перестанет существовать.
Чавез, идущий в двухстах метрах впереди, чувствовал на спине мокрое липкое пятно и задавал себе другие вопросы. Ему никогда не приходило в голову, что придётся нести кровоточащий труп врага вверх по горному склону. Он не предполагал, что это станет ему напоминанием о том, что он совершил, заставит испытывать угрызения совести. Он убил крестьянина. Не вооружённого охранника, даже не врага, а какого-то бедняка, согласившегося выполнить работу, чтобы, наверно, накормить семью, — если такая у него была. Но разве у Чавеза был выбор? Неужели он должен был дать ему убежать?
Вопросы, стоявшие перед сержантом, были простыми. Но над ним — офицер, отдающий приказы. Капитан Рамирес знал, что делает. В этом и заключалась его работа: знать, что происходит, и отдавать приказы. Поэтому Чавез, поднимаясь по крутому склону к месту отдыха на вершине горы, почувствовал себя немного лучше, хотя окровавленная рубашка липла к спине, как угрызение совести.
Тим Джексон вошёл в свой кабинет в половине одиннадцатого вечера, закончив непродолжительные учения с отделениями прямо на территории Форт-Орда. Он едва успел опуститься в дешёвое вращающееся кресло, как зазвонил телефон. Учения прошли не слишком успешно. Озканьян осваивался с обязанностями командира отделения очень медленно. Уже второй раз он допустил ошибки и поставил командира взвода в неловкое положение, чем разозлил взводного сержанта Митчелла, который предсказывал молодому лейтенанту блестящую карьеру. И Джексон, и Митчелл понимали, что нельзя воспитать хорошего командира отделения меньше чем за четыре года, да и то лишь в том случае, если у него редкие способности, такие, как у Чавеза. Но сейчас Озканьян исполнял обязанности командира отделения, и потому Митчелл решил объяснить ему кое-что. Делал это взводный сержант энергично и с энтузиазмом, время от времени упоминая предков Озканьяна.
— Лейтенант Джексон, — ответил Тим после второго звонка.
— Лейтенант, с вами говорит полковник О'Мара из управления специальными операциями.
— Слушаю, сэр!
— До меня дошли слухи, что вы пытаетесь разыскивать старшего сержанта по имени Чавез. Это верно?
Джексон поднял голову и увидел вошедшего Митчелла с каской, обтянутой маскировочной тканью, в потной руке и довольной улыбкой на губах. На этот раз Озканьян все понял.
— Совершенно верно, сэр. Он не прибыл в часть, куда должен был прибыть. Чавез — один из моих...