Реальность сердца
Шрифт:
— Где?! — сквозь зубы спросил он.
— Простите, кто — где?
— Где Ханна?
— Вы желаете, чтобы я отвечал в этом положении или все-таки соблаговолите меня поставить обратно? — Скоринг еще и улыбался, приподнимая бровь. Ему определенно нравилось болтаться над полом.
— Простите… — Фиор разжал кулак, сам уже недоумевая, что заставило его начать драку.
— Не стоит извинений. Господин герцог, почему вы задаете этот вопрос мне?
— Я ошибся. Едва ли вы могли иметь отношение к исчезновениям.
— Исчезновениям? — Равнодушие сменилось явной тревогой. — Кто же еще, помимо девицы Эйма, у вас пропал?
— Монах из ордена Блюдущих Чистоту и принц Араон. Алессандр Гоэллон, барон Литто и Ленье из моих вассалов. Три седмицы назад… — регент не знал, зачем говорит это стоящему слишком, неприятно близко герцогу Скорингу. Может быть, потому, что еще мгновение назад считал, что скориец явился требовать выкуп за похищенных. Может быть, просто потому, что тот спросил.
— Вот, значит, как, — в тусклом темном янтаре полыхнули недобрые искры. — Я могу предположить, где все эти молодые люди. Заодно и заверить, что я к их исчезновению действительно не имею никакого отношения. У меня, знаете ли, было вдоволь других дел!
— И где же они?
— Отправились на запад, на Церковные земли. Фиор недовольно передернул плечами. Об этом он знал сам, слышал и от расследователя, присланного архиепископом Жераром. Полученные от монаха объяснения его не удовлетворили, но других у престарелого расследователя не было. Герцог Скоринг никак не мог считаться добрым омнианцем — но и он сказал то же самое.
— Может быть, вы еще и знаете, зачем?
— Знаю. Они отправились вслед за герцогом Гоэллоном — кивнул предшественник; имя эллонца прозвучало как ругательство. — Четверо из названных вами — дети серебряной крови, едва ли не самой чистой в Собране. Разумеется, они откликнулись на призыв сердца мира.
— Простите, на что?! — О воле сущего мира Фиор уже выслушал от расследователя, теперь ему собирались поведать старую песню на новый лад? — О чем вы?
— Объяснить это будет не так уж просто. С вашего позволения, я сяду, — Скоринг уселся в кресло, попутно подобрав оброненный несколько минут назад предмет. Фиор задержал взгляд на черной гладко полированной рукояти хлыста, но не понял, зачем гостю эта вещь. — Не знаю, интересовались ли вы поверьями островов Хокны. Там и поныне рассказывают о том, что, создав наш мир, творец создал и его сердце, средоточие силы. Оно не угасло и когда создатель покинул мир, уйдя восвояси на тысячи лет. Все потомки первого племени были тесно связаны с ним. Это в некотором роде и банк, в который каждый отдает толику своей силы, получая при необходимости ее назад с процентами, и королевский совет для всего мира.
— Я слышал подобные рассказы…
— Теперь вы увидели доказательства того, что они верны. Вытворенное герцогом Гоэллоном поставило под угрозу само бытие. Сердце мира не желает подобного исхода событий и стремится влиять на происходящее силами его обитателей. В первую очередь тех, кто может услышать зов.
— Герцог Гоэллон… — Фиор вздохнул.
— Как? Неужели у вас не вызывает восторга его последняя выходка, исполненная глубочайшей предусмотрительности?
— Вы о взрыве в горах?
— Да, разумеется, именно о нем.
— Не вызывает, — еще раз вздохнул герцог Алларэ. — Я нахожу это слишком рискованным и неоправданным.
— Вы всегда отличались деликатностью в оценках, — оскалился Скоринг. Фиор удивился тому, как легко было понимать бывшего регента. Раньше он казался актером, лицо которого было скрыто под белилами и краской. Откровенность — или игра в откровенность? — Я считаю, что это сущее безумие. Впрочем, должен вас обрадовать: проход открыт, препятствий больше нет. Вы сможете им воспользоваться, если понадобится.
— Этим вы и занимались в последнее время?
— Да, конечно. Это же и заставило меня обратиться к вам. Не прояви герцог Гоэллон себя с весьма неожиданной стороны, вы были бы избавлены от необходимости меня лицезреть. Я не собирался делать ничего подобного, но господин герцог дважды вмешался в мои планы и попросту вынудил меня втянуть еще и вас.
— Где же обещанная пророчеством толпа чужих тварей?
— Помилуйте, какая там толпа, — скориец взмахнул рукой и захохотал, нагнувшись вперед, словно приглашая Фиора вместе посмеяться над анекдотом, который он сам же и рассказал. — Примерно одна телега существ, способных прогрызать камень. О них уже можно не беспокоиться, они живут очень недолго.
«Вот так, — подумал регент. — Одна телега каких-то неведомых существ. Которые — всего-то, какие мелочи — грызут камень. Очень просто, очень легко, даже смешно, наверное…» Чужим был он сам, герцог Скорийский, чужаком до мозга костей — не от мира сего в дословном понимании: порождением иных, невероятных миров, где обитают и твари, способные грызть скалы, словно бобер — деревья, и есть еще многое, неведомое и непостижимое, но главное — чужое. Инородное.
— Для чего же я вам нужен?
— Видите ли, господин герцог Алларэ… — собеседник сделал паузу, повертел рукоять хлыста, потом резко поднялся. — Я пришел предложить вам… пожертвовать жизнью. Для блага всего мира и в первую очередь — вашего брата. Вполне вероятно, помогая мне, вы погибнете. Хотя это не является неизбежным, но шансы достаточно велики. Мне нужна ваша кровь. В буквальном смысле. Я не могу поручиться, что вы это переживете. Однако ж, трудами герцога Гоэллона мы с большой вероятностью погибнем все.
— Господин герцог Скоринг… — Фиор склонил голову. — Я поклялся своему брату не совершать того, что может быть сочтено самоубийством, и поклялся его жизнью. Я не хотел давать подобную клятву, но что сделано — то сделано. Я помог бы вам…
— Это крайне досадно, впрочем, принимая во внимание причину вашего отказа… — собеседник досадливо растирал висок, отвернувшись к окну. Предыдущее все же не было игрой, а вот теперь скориец прилагал много сил, чтобы скрыть разочарование.