Реаниматолог. Записки оптимиста

Шпинев Владимир

Вот так и живет пока у нас женщина под именем Неизвестная.

На сутках

Вчера с девяти утра до семи вечера я провел у станка…

У станка, в смысле, у операционного стола. Правда, с перерывом на обед, но все же работы много было. У парня сняли металлоконструкцию под внутривенной анестезией, а другого избавили от варикоцеле. В целом мелочи, но они заняли все утро.

А после обеда травматологи зарядились шить сухожилие пальца у мужчины. Он рассек его случайно ножом. Можно было бы провести проводниковую

анестезию, ну то есть уколоть в шею или в руку, ввести местный анестетик, рука занемеет, и пусть оперируют. Но опыта у меня для таких видов анестезий немного, хотя это не аргумент, а самое главное – мне сказали, что оперировать будут не менее трех часов, есть определенные трудности.

Вы представляете – каково лежать в одной позе на операционном столе, и я сжалился над пациентом, собой и просто поставил трубку в трахею и всю дорогу дурил голову газообразным анестетиком.

Кстати говоря, трудности не заставили себя ждать. Долго искали нужное сухожилие, очень долго. Четыре с половиной часа оперировали. Сшили. Проснулся пациент сразу, буквально так, как будто включили внезапно кнопку в мозгу.

В конце приехали сестры за нашим пациентом. Мне хотелось побыстрее отправить больного восвояси, очень хотелось есть, сказывалась усталость, и я витал в своих мыслях.

Закатили каталку. Сестры чего-то возились. Я на секунду отвернулся. Вдруг шлепок, как будто кто-то в ладоши похлопал. Я не обратил внимания. Обернулся. Сестра:

– Владимир Владимирович, как вы можете так поступать, это неэтично хлопать мне по попе…

Я, витая в мыслях:

– Угу, – и отвернулся.

Вдруг до меня доходит смысл сказанного, обернулся:

– Что?

– Зачем вы меня шлепнули по заду?

– Чеее???

Тут обернулась вторая сестра:

– Ты чего мелешь, зачем отклячила на проходе свой зад? Это я тебя так.

– Вот так и подставляют мужиков.

Долго ржали всей командой.

ЧП

Это дежурство как-то сразу стало суетным.

Дедушка с бронхиальной астмой, несмотря на наши усилия, изменения схем лечения, по три раза на дню выдавал приступы удушья. Уже кажется, что он симулирует, ведь уже жаловался, что дома ему оставаться страшно, что страшно умирать, да и коллеги отмечали, что он ранее не желал выписываться.

И вот во время его приступа, когда в очередной раз одышка заставила несчастного принять сидячее положение и мышцы шеи с натугом пытались поднять тяжелую грудную клетку, а рот распахивается точно у пойманной рыбы, я поймал его артерию и высосал миллилитр чуть темноватой крови.

«Вену поймал», – подумал я и еще раз ткнул в артерию, но нет, ошибки в этот раз быть не могло.

А когда пришел анализ, я уже точно удостоверился, что это артериальная кровь, и понял, что дедушка далеко не симулянт, что ему действительно плохо, плохо так, хоть помирай.

Мы уже перепробовали все возможные способы и варианты лечения, я предположил, что виновник его проблемы – его мысли. И мы подключили снотворные, поскольку заметили, что во время глубокого сна, у него нет приступов и содержание кислорода в крови было на приемлемом

уровне. И действительно – после назначения снотворных таблеток за сутки приступ посетил старика лишь единожды. Похоже, мы были на верном пути.

С утра сходил на плановую операцию, у парня в мошонке расширились и извились вены, тем самым нарушая отток крови из так нужного для мужчины органа. Наслал на парня бога анестезии – Морфея, он хорошо выспался, правда, вначале тормознулось в ответ на введение наркотика дыхание. Однако это в условиях современной анестезиологии совсем не беда, помог организму пережить небольшой передоз вспомогательным дыханием с помощью специального мешка господина Амбу. Вовремя уснул, вовремя проснулся.

– Ну что, Николай, как вы оцениваете качество анестезии по пятибалльной шкале?

Парень вытянул сжатую в кулак кисть и вытащил большой палец вверх. Кажись, доволен.

Наступил вечер. Написаны дневнички, пора дать организму отдых. Я уже было закинул мягкую подушку на диванчик, протянул к своему ложу удлинитель, дабы насладиться записями других авторов с разряженного телефона, залетел травматолог:

– Володя, разворачивай оборудование в операционной, четверых везут с тяжелыми огнестрельными ранениями!

В это время загрохотала каталка. Чувствуя, что одновременно с четырьмя пострадавшими я не справлюсь, вызвал заведующего и сестер.

Дедушка с бронхиальной астмой с тревогой смотрел на нашу подготовку к чему-то страшному. Запищали аппараты, загудели компрессоры, нагнетающие воздух в дыхательную аппаратуру.

Отправили мы старика в пульмонологию, тем самым освободив койку, предположив, что будет массовое поступление. Он и не сопротивлялся, понимал, что его место нужно для кого-то другого.

По информации, привезут пациентов с ранением в грудную клетку, в живот, в голову, в руку и бог знает еще куда.

Прикатили парня, бледное, в испарине лицо, корчилось в муках сильнейшей боли. Он держался за бок. Пуля прошила брюшную стенку с одного бока в другой. Сочилась алая кровь.

Я даже не стал забирать его в реанимацию, сразу завернул в операционный блок прямо в одежде, не до сантиментов, нужно срочно останавливать кровотечение. С помощью ножниц быстро раздели, подвезли к операционному столу, корчаясь в муках, парень перебрался на стол, я заметил, что он стал слабеть, появилась одышка, необходимо было как можно скорее его спасать. Пока опытная сестра-анестезиолог готовила медикаменты, системы для инфузионной терапии, я поставил катетер в кубитальную вену, потом поставили вторую вену.

– Мне плохо, мне дышать тяжело, – прохрипел парень.

– Все будет хорошо, ты слышишь меня? Мы тебя вылечим! – попытался успокоить я его.

Он кивнул и фонтаном блеванул кислой баландой, задев немного мою тапку крупицами кислой вонючей овсянки с мясом.

«Вот и хорошо, – подумал я, – желудок опорожнился сам собой».

ЧП. Продолжение

Поставили датчики, давление девяносто и сорок, пульс тарахтит, как у бегуна, только еле прощупывается, все говорит о тяжелом геморрагическом шоке.