Ребёнок моего мужа

Селезнёва Алиса

Первыми в ресторан пришли Симоновы. Николай Львович по натуре был человеком тревожным и опоздать боялся до чёртиков. На вокзал он обычно приезжал за час до отправления поезда, а аэропорту стремился быть часа за четыре до начала регистрации. Надежда Константиновна являлась полной его противоположностью. Куда бы ни пошла, выходила всегда впритык, но с мужем старалась не ругаться, поэтому сегодня встала на целых сорок минут раньше, лишь бы в свой адрес нравоучений не слушать.

Валя прибыла вместе с родителями и уселась на диван между ними. Она позвонила

в их квартиру как раз в ту секунду, когда Николай Львович и Надежда Константиновна уже обувались. Хмыкнула, тряхнула густыми, совсем как у сестры, тёмными волосами и побрела к машине отца вслед за матерью.

Настроение у Вали колебалось в интервале от «я самый несчастный человек в мире до все вокруг меня козлы, поэтому не подходите». Сама она сидела бледная и хмурая. Даже обновка в виде ярко-красной блузки её не радовала. Валя мечтала о салонном маникюре, а ещё злилась из-за того, что свой день рождения ей придётся отмечать либо дома, либо не отмечать вообще.

– Я развожусь с Андреем, – сквозь зубы произнесла она. Надежда Константиновна тяжело вздохнула.

– Ты уж пятый раз с ним разводишься с тех пор, как Стас родился. Только за это время вы ещё успели Настю сделать.

– На этот раз серьёзно. Он меня вообще не ценит. Относится, как к прислуге. Подай, принеси. Он, видите ли, устал.

– Работает он с утра до вечера, поэтому и устаёт, – Вставил свою лепту Николай Львович.

– А я не работаю? – вспылила Валя. – Я детей воспитываю. Это тоже работа! Целый день кручусь как белка в колесе. Здесь постирай, там убери, приготовь, погладь, в школу отведи. А у меня один лук варёный не ест, другой – морковку, третья просто выкобенивается. Сил нет. А ещё мать Андрея…

– Да что ж Галина Аркадьевна-то тебе сделала? – простонала Надежда Константиновна.

– Жизни без конца учит. Я и это не так делаю, и то не так делаю. Попросила сегодня с мелкими посидеть, так из неё чуть поросёнок не выскочил. Будто я каждый день прошу. Один раз в месяц, максимум пять. Я ведь не на гулянку иду. К сестре на юбилей. Единственной, между прочим! И Алёшу она не любит. Но с ним проще. Он большой уже. Я его сюда позвала. Вместо Андрея. У него футбол тут недалеко. Закончится, и прискачет. Хоть ресторанной еды попробует.

– И куда ты с четырьмя детьми пойдёшь? У тебя ни работы, ни образования. Как ты их поднимать собираешься?

– Вообще я надеялась, что вы мне поможете. Родители всё-таки.

Надежда Константиновна поперхнулась. Николай Львович поднял на дочь глаза. Впервые, как они сели втроём за стол.

– Жена должна жить с мужем. Так в Библии написано, – отчеканил он и провёл кулаком по усам. Его супруга согласно кивнула.

– Да я бы и жила, если бы Андрей таким, как Влад, был. Ланка вон печали не знает. Живёт словно у Христа за пазухой. Влад с неё пылинки сдувает. И за что любит, непонятно? Она ему даже родить не может.

– Ты бы язык-то попридержала! – Николай Львович снова поднял на дочь глаза и на этот раз посмотрел не удивлённо, а строго. Взглядом как гвоздями к стулу прибил. – Она тебе

сестра всё-таки. Её муж твоего к себе на работу взял. Детей вон ваших по циркам и театрам водят. Насте сколько всего напокупали. Или забыла, как Лана тебе с ней первые три месяца помогала?

– Да ладно-ладно, – прорычала Валя. – Ланка хоть пытается. Она ж не виновата, что больная, зато подружка её – Юлька эта, тьфу, прям вспоминать противно. И здоровая, и не бедствует, а рожать не хочет. Свободную жизнь ей, видите ли, подавай. Для себя. О будущем вообще не думает. Из-за таких, как она, русских скоро не останется. Будут одни китайцы да индусы. Я как-то была у неё. Максим как раз в командировку уехал. Этот, кстати, тоже хорошо устроился. Ездит заграницу за счёт государства.

– Он ведь по работе ездит, опытом обменивается и исследования делает.

Валя на материны слова только рукой махнула.

– Да дело-то не в этом. Он уехал, а она себе лёгкий салат нарезала и около телевизора села сериал смотреть. Мне бы так да некогда. То уроки проверь, то форму заштопай.

– Я что-то не понял, тебя рожать четверых Юля что ли заставила?

Валя громко цокнула и отвернулась.

– Я будто для себя. Я на благо общества стараюсь. В стране нормальных женщин почти не осталось. Половина таких, как Ланка, которые хотят родить да не могут, а половина таких, как Юля эта, которые могут да не хотят. Я даже не знаю, кто из них хуже.

– Ладно, Валя, хватит уже, – миролюбиво отозвалась Надежда Константиновна. – Скоро гости придут, поэтому ты о разводе пока не говори. Не порти сестре праздник.

– Сестре праздник не портить? – В одну секунду Валя сделалась похожей на гигантский томат. Щёки у неё надулись и покраснели, на глазах выступили слёзы. – Вот вы всегда только о Ланке думаете. Она у вас любимая дочка, а я как была, так и осталась Валенком. Будто приёмная, будто вы меня в капусте нашли.

– Что за шум, а драки нет?

Лана впорхнула в зал, как ясный весенний день. От неё так и веяло теплом и цветами, а улыбалась она, точно майское солнышко, да и одета, несмотря на хмурую октябрьскую погоду, была по-весеннему. В белое, шёлковое платье с чуть расклешенной к низу юбкой, расшитой пёстрыми цветами.

– С днём рождения! С днём рождения, дорогая! Счастья тебе и всего-всего. – Надежда Константиновна встала и от души расцеловала дочь в обе щёки. Николай Львович торжественно вручил Лане букет ярко-розовых роз. Валя, скорчив мордашку, лишь слегка помахала сестре рукой.

– Тебе уж, наверно, цветы ставить некуда. Влад, небось, ещё ночью за букетом сбегал?

– Нет, доставка принесла.

Поджав губы и отвернувшись, Валя с чувством шикнула в сторону:

– Осталось только сразу деньги есть.

– А Влад где? – поспешила сгладить ситуацию Надежда Константиновна.

– Паркуется. Встать сегодня вообще негде.

– Ага, отец тоже еле-еле место нашёл. Повезло, что мы за полчаса приехали.

– На автобусе ездить надо, тогда не будет проблем с парковкой, – огрызнулась Валя.