Ребёнок от сводного врага
Шрифт:
— Дан, что для тебя счастье? — срывается вопрос с губ.
Аккуратно поднимаю голову с его груди и всматриваюсь в глаза цвета свежей зелени. Они редко бывают серыми, когда мы остаемся наедине. Когда мы улыбаемся друг другу, прижимаемся и целуемся, позабыв о том, что родители не на работе. Мне нравится этот адреналин, сопровождающий чувства, которые порой можно выразить лишь одним способом.
Действиями…
— Счастье — это сейчас.
— То есть? — непонимающе гляжу на его хитрую улыбку.
— Сейчас. Текущий момент. Я обнимаю тебя, могу спокойно поцеловать, и ты не станешь противиться. Разве ты сейчас несчастна?
— Нет! — тут же качаю головой.
— Тогда я счастлив вдвойне.
Дан осторожно наклоняется ко мне и нежно касается своими полными губами моих. Не целует по-настоящему, зная, что мне плохо, просто касается, окрыляя меня и заставляя поверить, что сказка может случиться наяву. Что любовь реальна. Она существует…
— Привет больным! — выкрикивает такой знакомый голос, и дверь в комнату распахивается. На секунду я замираю в испуге, представляя, что произошло бы, если бы это оказался кто-то другой. — Ох, прошу прощения. Думала, вы перестали сос…
— Алена! — возмущенно гляжу на подругу, слыша, как Дан тихо хихикает. Да, они уже познакомились. Лучше не спрашивайте как, самой немного совестно.
— Хоть бы дверь закрыли, бесстыдники!
— Ладно, я пойду, — Дан поднимается с моей кровати, но напоследок оставляет целомудренный поцелуй на макушке. — Выздоравливай.
И покидает комнату. В ней тут же становится прохладно. Постель ненадолго сохраняет тепло его тела. Ежусь под одеялом. Кажется, становится хуже. Тепло Дана согревало меня, успокаивало, а сейчас…
— Я бы сказала, что ты бледная как поганка, но ты ещё бледнее, — усмехается Аленка и плюхается на кровать рядом со мной.
— Спасибо, подруга.
— Ты же знаешь, что я любя, — улыбается она ангельской улыбкой. — Ты давно мне не писала. Ты как вообще? Лучше стало?
Алена забрасывает меня вопросами, а я не знаю, что мне ответить, кроме одного:
— Хреново.
— Врача вызвали?
Алена садится ближе, чуть ли не обнимает меня, и почему-то от этого становится только хуже. Но я не говорю об этом, молчу. Алена не поймет. Зачем ее обижать? Сейчас это ощущение пройдет.
— Завтра придет.
— Может, простыла? Или новый вирус, о котором никто не знает?
— Откуда этот вирус мог взяться? Особенно, в конце лета, — смотрю на подругу.
Чем ближе она придвигается, тем больше у меня начинает кружиться голова. Сильнее, еще сильнее. Руки становятся совсем ледяными, меня трясет.
— Я бы сама поехала. Можем вызвать такси и… Эльза?
Но я не слышу, что еще она говорит. Тошнота подступает к горлу, слабость окутывает меня, не позволяя быстро дойти до уборной. Я чудом успеваю открыть крышку унитаза и нагнуться над ней. Не помню, когда мне было настолько плохо. Наверное, когда я сильно отравилась в школьной столовой. После того случая мама перевела меня в другую школу. Но прошлое не важно. Главное настоящее, в котором мне ужасно плохо физически.
Не сразу понимаю, когда ко мне подлетает Алена и придерживает волосы, она осторожно гладит меня по спине и шепчет что-то успокаивающее. И я благодарна ей за это. За поддержку, за опору, на которую я всегда могу рассчитывать. За то, что у меня есть такая хорошая подруга.
— Ты как? — спрашивает она, когда мне становится чуть лучше. Но я не спешу подняться на ноги. Сижу на полу, и мне становится все холоднее.
— Уже легче. Наверное, правда, отравилась.
— И тебе плохо целую неделю? — подруга скептически приподнимает брови. — Сколько тебя рвет?
— Не знаю… третий или четвертый день… или…
— Даня в курсе?
— Только не говори ему! Он и так переживает!
— Постараюсь, — добродушно улыбается Алена и помогает мне встать.
Пока я поднимаюсь, мой взгляд цепляется за личные принадлежности на полочке, которыми я давно не пользовалась. А точнее, полтора месяца. У меня никогда не возникало трудностей с циклом или задержек. Может, из-за стресса?
— Ты чего зависла? — Алена возвращает меня в реальность звонким, чересчур громким вопросом.
— Да так, ничего…
Думаете, моя лучшая подруга поверила? Вряд ли. Она переводит взгляд туда, куда смотрю я, и у меня возникает впечатление, что эта девчонка читает мои мысли — все до единой. Именно она, увидев меня в машине Дана, догадалась о наших отношениях. Я ничего ей не рассказывала, никаких подробностей, однако в один летний день она без зазрений совести сказала, что мы очень мило смотримся для влюбленных. Я не стала отрицать: не могу долго лгать, особенно лучшей подруге.
Хотя двух людей у нас неплохо выходит обманывать, но в этом больше заслуга Дана…
— И когда к тебе в последний раз приезжали подружки на красном кабриолете? — внезапно спрашивает Алена, серьезно глядя на меня.
— Полтора месяца назад, — отвечаю, понимая, к чему она клонит. Но мы с Даном всегда предохранялись. Почти. За исключением близости в машине, когда я сдала последний экзамен. — Думаешь, я…
— Не думаю — знаю.
Я не хочу спрашивать, что именно Алена знает, потому что…
Если это окажется правдой, я не смогу скрывать свое положение очень долго. Наши жизни разрушатся окончательно. Я не знаю, как отреагирует Дан, что скажут родители, узнав о нас. Нет! Это неправда! Я просто сильно волнуюсь из-за галереи, куда ушли все наши силы и средства. И за Дана.
Но он всегда меня поддержит, да?
Глава 20. Дан
— Не думаешь, что назначать встречи в офисе — не самая лучшая идея? — спрашиваю отца, входя в кабинет. Снова вызвал внезапно для меня, снова смотрит на меня серебристыми глазами, готовыми прожечь в моей голове множество дыр. Разве это спасет положение на винодельне?
А мое? Ладно, я сам справлюсь со своими проблемами, но что насчет семьи? Семьи, которой плевать на твои желания…