Ребёнок от сводного врага
Шрифт:
— Что происходит? — пытаюсь прервать молчание, повисшее между нами. В машине тихо, только рёв мотора разбавляет ее. Стараюсь не смотреть на Дана: боюсь увидеть злость в его глазах, которая отравит меня.
Но он молчит. Осторожно, боязливо поворачиваюсь к Дану, гляжу на строгий профиль, на твердые желваки, на глаза, сосредоточенно глядящие на дорогу. Мне страшно. Страшнее, чем в коридоре женской консультации.
— Дан, пожалуйста…
— Тихо!
Резкость и отрешенность меня пугают. Что он задумал?
Мы останавливаемся на парковке возле многоэтажной новостройки. Я видела этот комплекс, недалеко находится мой университет. Но что мы здесь забыли?
— Дан…
— Идём.
Снова тишина, снова неизвестность, пугающая не на шутку. Мы заходим в один из подъездов, поднимаемся на пятнадцатый этаж и входим в одну из квартир. Она небольшая, однокомнатная, в темных тонах. И с окнами, занавешенными темными шторами. Они закрывают вид из панорамного окна на город. И на мой университет.
— Это твой новый дом, — произносит Дан позади меня. — Я снял квартиру для тебя и готов обеспечить твоего ребёнка. Но после родов ты исчезнешь из моей жизни.
— Это условие?
— Это констатация факта. Не хочу, чтобы ты влипла в неприятности.
— Раньше тебя это не заботило. Что изменилось? — резко поворачиваюсь к Дану в попытке найти ответы хотя бы на его лице, однако оно остается непроницаемым. Сейчас он чем-то похож на своего отца, на Григория Викторовича. Жестокость — наследственная черта.
Дан резко отворачивается и проходит в другую комнату. Как я поняла, это спальня. Иду следом.
— Я оформил счёт на твое имя. Туда я буду переводить ежемесячно деньги на содержание тебя и ребёнка. Вчера я договорился с врачом из частной клиники, она готова вести твою беременность и установить точный диагноз. Если возникнут проблемы, звони мне.
— Твой номер недоступен, — я вспоминаю, как пыталась позвонить после посещения врача и первого УЗИ.
— Я оставлю новый.
С этими словами он покидает сначала комнату, затем квартиру. Громкий хлопок отпечатывается в памяти, отдается в груди. На душе становится чуточку легче, но внутри все равно остается неприятный осадок.
Глава 26. Судьба небезразлична
— Смотрите, вот ваш малыш, — ласково произносит Виктория Андреевна — врач, которая ведет мою беременность.
Врач средних лет с приветливой улыбкой с удовольствием взяла меня под свое крыло. Когда я впервые оказалась в стенах частной женской консультации, тут же ощутила поддержку со стороны персонала. Здесь меня не пошлют куда подальше с таким диагнозом, никто не отправит на аборт, не сделав предварительно все анализы. Может, все дело в деньгах? Или в подходе персонала в принципе? Скорее всего. Но какая разница? Главное, чтобы со мной и моим ребенком все было в порядке.
Пришлось повторно сделать первый скрининг, чтобы убедиться в диагнозе и спланировать дальнейшую стратегию ведения беременности. Однако мне показалось это ерундой по сравнению с тем, как меня приняла университетская врачиха. Я очень боялась, что на беременность может повлиять альбинизм, ибо в предыдущей клинике мне ничего не сказали по этому поводу. Боялась, что не увидели какие-то другие патологии у ребенка, или скажут, что…
Что он не выживет…
За последние несколько дней я прочитала множество статей про синдром Дауна. При должном уходе и заботе мой малыш сможет прожить очень долго. Я верю в это. В отличие от университетской поликлиники, меня не поставили перед фактом аборта, а спросили, хочу ли я прервать беременность, когда диагноз подтвердился. Раз я лежу здесь и наблюдаю за развитием моего малыша, то ответ очевиден.
— Эльза, вы меня слышите? — женщина с добрыми голубыми глазами отвлекает меня от размышлений.
— А? Конечно!
— Смотрите, — она поворачивает монитор в мою сторону. На черно-белом экране видно крохотное тельце. — Вот наша головка, — показывает она пальцем, — вот тут ручки, — она останавливает камеру, и малыш замирает на месте. Складывается ощущение, что он машет мне рукой. Моя фантазия совсем разыгралась. — Если он не будет загораживать ножками промежность, то, возможно, мы узнаем пол.
Я уже знаю, кто у меня родится. Мальчик. На днях приснился сон, как я держу малыша на руках, а за нами наблюдает Дан. Он смотрел на нас с улыбкой на лице, его зеленые глаза излучали счастье и гордость за нас с сыном. Но это всего лишь сон — реальность гораздо тяжелее. Я рожу нашего мальчика и буду обнимать его в одиночестве. Когда он спросит, где наш папа, я не смогу ответить на этот вопрос. Потому что мне станет слишком больно.
— Мальчик, — внезапно произносит доктор. — У вас будет мальчик.
— Правда? — смотрю на нее недоверчиво.
— Пока что да. На следующем УЗИ станет ясно на сто процентов. Сейчас послушаем, как стучит его сердечко.
Она нажимает на какую-то кнопку на приборной панели, и комната наполняется громким перестуком. Тук-тук, тук-тук. Вот так бьется сердце моего малыша. Слишком быстро, неугомонно, как когда-то мое, когда я впервые увидела его отца. Столовая, теплая осень, он в костюме, подчеркивающем широкие плечи.
Интересно, на кого будет похож наш сын? На меня или на Дана?
— Оно не слишком быстро стучит? — сразу же задаю вопрос.
— У него сто сорок ударов в минуту. Для двенадцати недель это нормально, не волнуйтесь.
— То, что у него синдром Дауна, не помешает ему жить?
— У вас будут некоторые сложности, но ничего страшного. Вам придётся запастись терпением. Ваш малыш будет таким же, как и остальные, только…
— С некоторыми отклонениями, — грустно заканчиваю я.
— Таких деток называют солнечными. Вам не стоит переживать, если вы решили оставить ребенка.
Я бы не переживала, если бы страх внутри меня отступил на второй план. Мне остается только собраться с силами, как советовала Аленка. Она как раз обещала встретить меня вместе с Ватрушкиным у клиники. Свидание. В последнее время подруга выглядит счастливой и умиротворенной, в отличие от меня. Надеюсь, она поймает своё счастье и не отпустит ни на мгновение.
Мне же остается надеяться, что с моим малышом ничего не случится, кроме синдрома Дауна. Лишняя хромосома не испортит моему мальчику жизнь.