Ребёнок от сводного врага
Шрифт:
— Марин…
— Тише. Говорить буду я. — Она поднимается с дивана и нависает надо мной. — Я долго терпела твои выходки, Дан, долго пыталась добиться от тебя взаимности и честности, но ты обманул меня. Ты сказал, что у тебя ничего нет с Эльзой.
— Я…
— Заткнись! Ты потратил два года моей жизни ради мнимых отношений. В статье ясно сказано, что помолвка расторгнута.
— Там ничего не написано.
— Цитата. — Марина берет планшет и зачитывает текст из статьи: — «Помолвка Даниила Богатова и Марины Архиповой будет немедленно расторгнута, если у девушки, конечно, есть уважение к себе». Как ты понимаешь, я себя очень уважаю, поэтому прощай.
Я
— Я должен был рассказать тебе все с самого начала, — говорю, пока Марина одевается в прихожей.
— Ты опоздал, Дан.
— Давай я помогу.
— Не надо! — она резко отдергивает руку вместе с чемоданом. — Ты сделал достаточно. Пообещай, что больше никогда не ворвешься в мою жизнь. Прощай.
Дверь захлопывается практически перед моим носом. Я не сразу осознаю, что происходит. Да, Марина собрала вещи и ушла — это логично, учитывая прохладу в наших отношениях. Меня больше беспокоит статья. Откуда у журналистов наши документы? Как они узнали о нашем родстве с Эльзой? Эта новость появилась не только на этом портале. В поиске полно статей на эту тему. Пишут о разврате, об инцесте, много о чем.
Вдруг это увидит Эльза?
Она не так часто выходит из дома из-за своего положения. Ей ни в коем случае нельзя волноваться, особенно сейчас, когда эта статья может дойти до нее.
Черт!
Вибрация в кармане отвлекает меня от размышлений и множества вопросов. Сообщение из лаборатории, которое я так долго ждал.
Лаборатория «Тест Не За тест»: «Результаты теста ДНК готовы и пересланы вам на указанную электронную почту».
В этот момент плотный ком подступает к горлу, желудок сжимается от волнения, впервые в жизни подрагивают руки. Я не сразу открываю почту на телефоне, боюсь узнать, что меня ждет. Ответ очевиден, но в глубине души я надеюсь на другой результат. На невозможный.
Так какой меня ждет?
Глава 34. Московская разборка
— Ну что, Эльза, идем на финишную прямую, — с улыбкой на лице произносит Виктория Андреевна, изучая результаты анализов.
— Правда? Все в норме?
— Пока что да. Никаких отклонений я не вижу. Ребенок развивается нормально, сердцебиение тоже хорошее, масса в норме, матка в тонусе. Так что, думаю, в ближайшие две-три недели вы родите.
В груди мгновенно нарастает волнение от этой новости. Одновременно с этим она наполняется теплом, легкостью и предвкушением. Неужели в скором времени я познакомлюсь со своим малышом? Скоро мой маленький Димочка увидит меня, увидит Дана. Он будет так счастлив.
Виктория Андреевна проконсультировала меня по поводу ухода за малышом с синдромом Дауна, да и я читаю много. В квартире подготовлена комната, его одежда тоже. Памперсы, пустышки, пеленки, маленькая ванночка. Я купила все, что только можно, даже сумку для родов собрала.
Наш тренер на курсах хвалит меня за внимательность и за рвение к материнству. Если бы она знала, что я из-за этого буквально клюю носом, когда выполняю заказы, то вряд ли бы гордилась мной. Эдгар, друг Дана, недавно прислал контракт с «Дастини аппс», который я внимательно прочитала и подписала. Он предварительно проверил на наличие каких-либо ловушек и только после этого прислал. Теперь я работаю вместе с ними, недавно аванс получила. Одно из моих желаний воплотилось в жизнь, и меня не пугают сжатые сроки. Я еще ни разу не подвела компанию, но, скорее всего, мне нужно будет позаботиться о выборе няни, пока я работаю.
Думала ли я, что моя жизнь однажды настолько изменится? Думала ли я, что наконец-то обрету свое счастье? Нет, я не про Дана, из-за которого мое хрупкое, залатанное сердечко бьется с удвоенной силой, а про саму жизнь. Она наполнена красками, множеством оттенков, переливов. Не существует черного, белого или серого, никто не указывает мне, как жить, не просит замаскировать лицо автозагаром, чтобы не опозориться перед будущим отчимом.
Так странно. Я не ощущаю боли при воспоминании о родителях. Ни о женщине, которую называла мамой, ни об отчиме, который оказался родным отцом. И я не задаюсь вопросом, кто моя родная мама. Дан говорил, что отец рассказал о ее существовании, но я попросила молчать. Пока что. Я не готова к новой порции боли, а тем более не горю желанием позвонить родителям и задать простой вопрос.
Почему?
Последний разговор с мамой по телефону ясно дал понять, что я не нужна своей семье. И мне они не нужны. С этим фактом непросто смириться, но я эмоционально освободилась, оборвала невидимые связи с ними.
Оно и к лучшему.
Сквер перед клиникой накрыт сумерками, только уличные фонари освещают путь до остановки. Передвигаться уже не так легко, чувствую себя слишком большой, неповоротливой, как слониха. Дан лишь посмеялся над этим сравнением и сказал, что я прекрасна. Наверное, решил меня успокоить, чтобы не переживала лишний раз. Малыш пока не бьет меня ножками, лежит правильно, как сказала Виктория Андреевна.
Скоро роды…
Так страшно мне не было даже перед экзаменами. Боюсь боли. Боюсь внезапной опасности для жизни моего ребенка. Боюсь, но в то же время с нетерпением жду, когда смогу прижать к груди этот крохотный комочек счастья. Виктория Андреевна опасалась, что придется делать кесарево, но мы сошлись на естественных родах, если родовая деятельность будет протекать нормально. Мы обязательно справимся. Ты будешь очень счастлив, мой маленький.
Останавливаюсь практически у выхода с территории клиники, чтобы погладить своего малыша, как вдруг…
— Эльза!
Слышу позади себя знакомый мужской голос. Замираю на месте, потому что не ожидала услышать его здесь и сейчас, спустя столько месяцев. И это не Дан.
— Вы? — оборачиваюсь и убеждаюсь в своей догадке. Что он здесь делает? Почему его глаза так широко распахнуты и темны?
Григорий Викторович издалека выглядит вполне нормально, естественно, в своем костюме, из которого, казалось, не вылезал даже ночью. Но стоит ему подойти ближе, на свет фонаря, как я замечаю темные круги под серыми глазами. Они очень похожи с Даном, даже слишком. Такая же скульптурная челюсть, тот же взгляд хамелеона, который меняется в зависимости от настроения.
Но чем похожи мы?
— Нужно поговорить, — Григорий Викторович не просит, а буквально требует, судя по строгому тону.
— О чем?
— Это ты продала сведения журналистам?
— Какие сведения? — недоуменно гляжу на отчима, который, кажется, готов меня убить. Венки на его лбу становятся более выпуклыми, лицо чуть-чуть краснеет. Или это игра света и тени?
— Сведения о родстве с Даниилом! О том, что я — твой отец!
— Не кричите на меня!
— Правда? — саркастично произносит Григорий Викторович. — Только не говори, что ты не в курсе статей о нашей семье! Тебе наверняка нужны были деньги, вот и накопала грязи! А я говорил Марте, чтобы она ничего не присылала тебе.