Ребёнок от сводного врага
Шрифт:
От переизбытка информации я перестаю дышать. Замираю на месте и пытаюсь хоть на секунду взять себя в руки. Получается не очень хорошо. Я не понимаю, о чем говорит отчим. О какой статье? Каком компромате? И при чем здесь я?
— Я ничего не продавала!
— Ты… Стоп! — он резко хватает меня за руку, из-за чего мое весеннее пальто распахивается и показывает округлившийся живот. Он и под одеждой был виден, но при таком свете, наверное, не так сильно бросался в глаза, судя по ошарашенному взгляду отчима. Или отца… Нет, я не могу назвать его отцом. Не сейчас. — Ты и правда беременна? Это он отец?
— Нет, — машинально отвечаю я. Хочу прикрыть живот руками. Он сейчас слишком открыт. Один удар, и моему малышу грозит опасность.
Так, Эльза, успокойся! Вдох-выдох. Тебе нужно отойти от него, закрыться. Он не причинит вреда тебе или ребенку. Может, позвонить Дану? Быстро набрать сообщение? Он сказал, что сможет встретить меня, но я отказалась от его услуг. Думала дойти пешком или на автобусе, но…
— Не ври мне, гадкая девчонка! — резкий голос отчима вытаскивает меня из размышлений в жестокую реальность, где у меня не получается вырваться из его лап. Мамочки! Он готов меня убить! О, нет! — Ты испортила всем нам жизнь! Ты отняла будущее у Роксаны, у Марты, а сейчас пытаешься погубить нас с Даниилом! Когда ты, наконец, угомонишься!
— Оставь ее в покое! — выкрикивает Дан позади меня и отталкивает отца.
— Даниил…
Отчим не успевает что-либо сказать: Дан резко бьет его по лицу. Тот отступает на шаг, но не падает на асфальт. Мамочки! Надо позвать на помощь. В это время Григорию Викторовичу прилетает еще удар, от которого он сгибается пополам. Еще один и еще.
— Сукин сын! — выкрикивает Дан, колотя полусогнутого отца в солнечное сплетение.
— Даниил, откуда ты…
— Ты говорил, что Эльза моя родная сестра!
Удары Дана отдаются в моей голове набатом. Инстинктивно прикрываю живот руками, сгибаюсь, стараясь не смотреть, во что превращается лицо отчима. Боль исходит от сердца, сжимающегося с каждым ударом и с каждым выкрикнутым словом. Она распространяется в груди, скручивает внутренности в тугой узел.
— Ты заставил меня поверить, что я зачал больного ребенка! Что у него диагноз из-за моей слабости! — Очередной удар отдается в моей голове колокольным звоном. — Ты вынудил меня расстаться с Эльзой!
— О чем ты говоришь…
— Все из-за тебя! Я причинил боль Марине из-за тебя, морально убил Эльзу из-за тебя! Я чуть не отказался от ребенка из-за того, что думал о нашей родственной связи!
В этот момент я смотрю на двух мужчин откуда-то издалека. Я будто стала невидимкой. Выкрики Дана, громкие удары раздаются в ушах, не позволяя сразу осознать, что он говорит. Что имеет в виду. Но потом до меня начинает доходить смысл. Я должна бы обрадоваться. В груди должно стать легче, а чувство вины навсегда покинуть меня. Но не выходит.
— Ты соврал мне, сукин сын!
Мы не родственники…
Ты говорил, что она моя родная сестра…
Почему я не радуюсь?
— Ты соврал! — рев Дана приводит меня в чувство. Григорий Викторович лежит на асфальте, а над ним нависает Дан, продолжая наносить увечья. Черт! Он сейчас убьет его!
— Дан, прошу, хватит!
Пытаюсь подойти к нему и отодвинуть от отца, но Дан отталкивает меня и продолжает избивать. Он не слышит меня. Не видит. Будто я нахожусь в другой реальности и не в состоянии остановить его. Он сильнее. Он яростнее. Он не услышит меня, даже если я закричу в рупор.
— Никогда не приближайся к нам! — рычит Дан.
— Из-за нее наша компания разорена…
— Плевать я хотел на вашу гребанную компанию! Когда вы с Мартой перестанете портить мою жизнь?!
— Дан, пожалуйста, перестань!
Снова предпринимаю попытку оттащить Дана от отчима, стараюсь как можно дальше оттолкнуть любимого, но он сильнее. Всегда был сильнее меня. Его не сдвинешь, даже если я позову бодибилдеров. Он продолжает избивать отца. Лицо Дана — злое, убийственное, а лицо отчима превращается в кровавую маску. Его нужно остановить! Немедленно! Иначе…
— Ай!
Внезапно меня пронзает боль. Режущая. Колючая. Чувствую, как между ног становится влажно, но не из-за того, о чем вы могли подумать. Мои брюки намокают, живот стягивает все больше и больше. Мамочки…
— Эльза…
Окровавленные руки Дана заботливо поддерживают меня. Ощущаю его тепло, его нежность. Мне становится легче, но боль никуда не уходит. Сгибаюсь пополам от непривычных ощущений.
— Тише, маленькая, тише. Скажи, где больно.
— Кажется, у меня воды отошли…
— Черт! Пойдем!
Он берет меня на руки и уносит в сторону клиники, оставив отца лежать на мокром асфальте. Я не должна была рожать сегодня. Я не должна была слышать правду сейчас, когда на кону стоит жизнь моего малыша. Я не должна была входить в эту семью, связываться с Даном. Я не должна была любить его.
Но я люблю, и поэтому мне дико страшно, что будет дальше с нами.
Что произойдет с нашим малышом, который либо соединит нас, либо разведет навсегда…
Глава 35. Горькая правда
— Как она? — поднимаюсь со своего места, когда Виктория Андреевна подходит к нам.
— У Эльзы началась преждевременная родовая деятельность.
— Что значит преждевременная? — ошарашенно гляжу на врача, готовый убить на месте. — Скажите конкретнее, что с ней!
— Не повышайте голос, Даниил Григорьевич! — строго чеканит врач.
— Извините, просто… — запинаюсь, глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоиться, потом только спрашиваю: — С ней все будет хорошо? А с малышом?