Ребенок Рут

Ланкастер В. К.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы заметить одну особенность, и еще пару недель, чтобы убедиться в том, что Грон начал избегать секса с ней. Они все еще прикасались друг к другу, целовались и обнимались, но Грон всегда заканчивал на этом. Поначалу она не возражала. Каждому позволено иметь свободные от секса ночи. Он только недавно узнал, что станет отцом. Его мысли, наверняка, где-то витали, к тому же было ясно, что его чувства к ней не изменились.

Но были и другие признаки. Он больше не проявлял инициативы, а когда инициатива исходила от неё, они просто пускали в ход свои руки или рты, или, в ее случае, его хвост. Хотя это был особый

сигнал к действию, он не пытался остановить ее, когда она отсасывала ему, позволяя ей довести его до оргазма. В результате, однажды, когда они целовались в лесу, она забралась к нему на колени и протянула руку ему за спину, чтобы дотянуться до его хвоста, но он перехватил ее руку и вернул обратно.

Рут оборвала поцелуй и с недоумением уставилась на него. Она не заметила никакого отвращения на его лице, но он выглядел растерянным. Что ж, теперь их таких двое. Она фыркнула и скрестила руки на груди, давая понять, что знает: что-то не так.

— Грон, — сказала она, желая, чтобы он объяснился.

Он тихо заурчал и положил руку ей на живот, который теперь торчал между ними. Рут поняла, что он боялся навредить их ребенку. Она тоже, но она не могла прожить еще столько же месяцев без секса.

— Все в порядке, — промурлыкала она, улыбнувшись и снова поцеловав его, надеясь заверить, что с ребенком все будет хорошо. Но когда она снова потянулась к его хвосту, он все же остановил ее.

— Ты правда так решительно настроен? — спросила она, заглянув ему в глаза. Он, казалось, недоумевал, почему она так настаивала. Может у Гэндри так устроено — никакого секса после успешного оплодотворения самки?

Рут вздохнула и слезла с него. Она не стала бы его принуждать, но ей это не нравилось. Она попробует еще раз, надеясь, что по мере того, как будут накапливаться дни воздержания, он передумает. Она не слушала тоненький голосок, который нашептывал ей, что теперь, когда она беременна, он получил то, что хотел. Или что с тех пор, как ее тело начало меняться, он больше не находил ее привлекательной.

Он рыкнул и потянулся к ней, когда она отвернулась от него. Он взял ее за руку и притянул к себе, так что ее спина оказалась прижата к его груди, и уткнулся носом в ее волосы. Ладно, он не хотел ранить ее чувства, он просто думал, что она ради секса готова подвергнуть опасности их ребенка.

Грон снова погладил ее по животу, но на этот раз его рука опустилась ниже, приподняла край футболки, которую она носила, и провела пальцами по ее трусикам-бикини.

Рут надулась, задумавшись. Она испытывала нестерпимое желание позволить ему продолжить, но не хотела, чтобы он вел так себя до рождения ребенка, и ей нужно было как-то сообщить ему об этом, поэтому она снова слезла с его колен. Когда она посмотрела на него, он наблюдал за ней с беспокойством, но она только покачала головой и пошла обратно в деревню, слыша, как он встал, чтобы последовать за ней.

Отвергать Грона было нелегко. Почти невозможно. Рут даже полагала, что на ней это воздержание скажется хуже, чем на нем, поскольку у него, по крайней мере, была благородная причина не заниматься сексом. Ее причина была куда эгоистичнее. Она не сомневалась, что ему известно о том, что она все еще любит его и все еще хочет. Они по-прежнему держались за руки, целовались и прижимались друг к другу по ночам. Она не стала относиться к нему как-то иначе и всегда давала ему любую возможность сдаться.

Прошло не так много времени, прежде чем он стал проявлять инициативу по ночам, и отказывать

ему было пыткой. Он приставал к ней горячий и возбужденный, сексуально неудовлетворенный и твердый, и целовал ее так, как никогда раньше. Он обхватывал ладонями ее груди и играл с сосками, которые теперь были сверхчувствительными, и каждый раз она считала, что вот он — тот самый момент, когда они положат конец их засухе, но она ошибалась. Когда он позволял ей прикасаться к себе, или он прикасался к ней, это лишь усугубляло ситуацию, она думала, что это была прелюдия, но он не предпринимал попыток продолжить начатое, и ей приходилось останавливать процесс, продлевая воздержание. Она пыталась заставить его сдаться первым, но уже начала сомневаться, стоит ли оно того.

Именно в одну из таких ночей, когда они оба обнаженные, прижимались друг к другу в маленьком домике, а крошечная часть ее мозга беспокоилась о том, что один неуместный удар ногой или взмах хвоста может разрушить строение, он, наконец, сдался. Она лежала на боку, повернувшись в другую сторону, но плечами упиралась в пол, так что могла целовать Грона, пока он навалился на неё верхней половиной своего тела. Его рука находилась между ее ног, его пальцы, погруженные в неё, покрывала её влага, а его ладонь, прижатая к ее лобку, терлась о ее клитор с каждым толчком. Его хвост был обвит вокруг ее бедра, удерживая ее ноги раздвинутыми, пока он поглощал её своим языком в страстном поцелуе.

Он всем своим видом демонстрировал, что не хочет останавливаться, что не вынесет отказ. Его член был горячим и увесистым в ее руке, твердым, как железный прут, и он не отстранился, когда она погладила его, а наоборот толкнулся в ее руку, вжавшись в неё своими бедрами. Она попыталась перевернуться на спину, чтобы он оказался сверху и вошел в нее, но он не позволил ей этого сделать.

Она разорвала их поцелуй.

— Грон! — взвыла она от отчаяния, чуть не заплакав.

Он зарычал и снова навис над ней, вероятно, полагая, что сможет убедить ее сдаться. Его рука ускорила движение, пытаясь снова ее отвлечь. Она отвела руку с его члена, и он тихо заворчал, прочитав ее намерение, но все же не остановился. Она не могла заставить себя помешать ему, но перекатилась на живот, пытаясь хотя бы частично его отвлечь, чтобы подумать, но он просто последовал за ней, опустившись на колени и склонившись над ней, покрывая поцелуями ее плечо и шею, громко мурлыча ей в ухо.

— Нет, — простонала она, отведя его руку от развилки между своих ног. Какое-то мгновение они оба просто тяжело дышали, не зная, как продолжить, пытаясь восстановить контроль и закончить на этом. Он что-то тихо прорычал у нее за спиной.

Она не хотела останавливаться. Она протянула руку между ног к его члену, который упирался ей в бедро, и направила его к своему входу. Он застонал, и она протолкнула его через свои складочки, увлажнив и качнув бедрами, потому что ничего не могла с собой поделать.

— Пожалуйста, — простонала она, умоляя. — Грон. — Ей нужно было, чтобы он сдался, потому что если он этого не сделает, то это сделает она.

Из него вырвался рык, когда он накрыл собой ее спину, его руки сначала легли на ее бедра, а затем одной из них он упёрся в пол, чтобы перенести на неё вес своего тела, когда обхватил ее живот другой рукой. Она почувствовала, как он отвел свои бедра назад, и ахнула от неожиданности, не веря в свою победу, когда головка его члена коснулась ее входа. Он прикусил ее за шею, после чего медленно в нее вошёл.