Рецепт любви
Шрифт:
— На самом деле они достаточно умны, знают, конечно, что ты не кончишь без прелюдии и двух секунд проникновения, — она закатила глаза, прежде чем сузить их, глядя на меня. — Твой бывший кусок дерьма злился не из-за этого; он злился из-за того, что ты указала на это. Потому что ты разрушила его дерьмовую фантазию о том, что у женщины не должно быть реальных потребностей и желаний. Все ваши гребаные американские комедии с тупым, жирным мужиком и секси-женой, с которой они обращаются как с дерьмом, говорят им, что у женщин нет потребностей. Думают, что мы существуем для них. И если мы осмеливаемся сообщать о своих потребностях,
Глаза Фионы метнулись к ним, и она усмехнулась.
— Но на самом деле они боятся, что женщина не просто знает, чего она хочет, но и достаточно наглая, чтобы требовать этого, — она пожала плечами. — Ну, еще они просто чертовски ленивы. Хотят кончить с наименьшими возможными усилиями, и если ты тоже кончишь, это будет лишь бонус, а не цель. Тебе будет лучше без этого придурка. Тебе нужен парень, который доставит тебе такой сильный оргазм, что ты не сможешь ходить в течение часа.
Она повернулась лицом к прилавку.
— Итак, что вам предложить, парни?
Только после того, как я упаковала заказы для мужчин, поняла, что Фиона ловко отвлекла меня от тревожных мыслей по поводу болезни.
========== Глава 2 ==========
Фиона по-настоящему успокоила меня из-за решения разорвать помолвку за два месяца до свадьбы.
В любом случае, не то что бы я действительно сомневалась в этом.
Я знала, что приняла правильное решение.
Несмотря на то, что у меня неделями была крапивница из-за волнений, что подумают люди, кого я подвела и так далее, и тому подобное. Я ненавидела конфликты. И отмена свадьбы, до которой оставалось всего несколько месяцев, которую организовала моя будущая свекровь — которая управляла городом или, по крайней мере, думала, что управляла, — была, пожалуй, самым конфликтным моментом в моей жизни. И заставила бы самого уравновешенного человека испытывать тревогу.
Отсюда и сыпь.
И бессонница.
Приступы паники.
Но я сделала это.
И несмотря на мои опасения в моменты слабости, я очень гордилась собой.
Почти все внесенные депозиты были возвращены, и я заплатила за издержки. Все мои друзья поняли. Женщина, которая, к счастью, никогда не станет моей свекровью, наконец-то перестала оставлять неприятные сообщения на автоответчике.
К сожалению, мужчина, за которого я должна была выйти замуж — фактически, сегодня — не радовал меня своим поведением.
Нейтан тоже оставил свою изрядную долю неприятных сообщений, но теперь он перешел к «попытке вернуть меня», ритуалу, с которым я была знакома. Когда я впервые сказала ему, что не счастлива или удовлетворена в спальне, у нас была ужасная ссора, где он сказал несколько действительно неприятных, обидных вещей.
Хотя меня можно было считать почти тряпкой — было ясно, что именно так он думал обо мне, — даже у меня был характер, поэтому я порвала с ним тогда же. Это было первое расставание. И оно продолжалось неделю. Неделю он пресмыкался, покупал подарки, признавался мне в любви, давал обещания.
Потом у нас был секс по принуждению, секс, который мне действительно понравился. Это означало, что он услышал, что я сказала, и собирался измениться.
Вот только он этого не сделал.
Менее чем через неделю он вернулся к старым привычкам.
Всего неделя.
Как будто он думал, что двух оргазмов и подобия усилий с его стороны достаточно, чтобы я забыла о своих потребностях. Или, может быть, он не хотел, чтобы я забывала. Я много думала и пришла к выводу, что он хотел, чтобы я подавляла эти потребности. Стала похожей на одну из тех шаблонных жен в ситкомах, которые читают любовные романы, прячут вибраторы от мужей, используют их в одиночестве, и выпивают бутылку вина за ночь, чтобы притупить реальность того, что мужу наплевать на их мечты. Якобы мы нужны лишь для удовольствия или продолжения рода.
И я тоже почти стала такой. Я сомневалась в себе. Я почти поверила, что именно такими и бывают настоящие отношения. Вымысел есть вымысел. Секс, страсть, желание не обязательно должны быть важны. Постепенно я отрезала от себя кусочки, отключила те части, которые не могла отрезать, и подавила все эти чувства.
Я неустанно пекла, ела сырое тесто для печенья, не спала до рассвета, читая страстные романы, притворяясь, что я одна из тех героинь, которым поклоняются герои во всех отношениях. Я пила больше вина, чем следовало. Улыбалась сквозь слезы и притворялась, что не начинаю ненавидеть мужчину, с которым должна провести вечность.
Потом осознала, что больше не могу.
Поняла, что если буду продолжать в том же духе, то превращусь в озлобленную, грустную и сердитую женщину.
Отменила свадьбу.
Теперь ела меньше теста. Однако не отказалась полностью, потому что какой была бы жизнь без сырого теста для печенья?
Конечно, я читала любовные романы, потому что они были потрясающими, но больше спала. И я все еще пила вино, но делала это не для того, чтобы убежать от реальности; я делала это, запивая хорошую еду, наслаждаясь хорошей компанией.
И ни за что не собиралась позволять пресмыкаться перед Нейтаном.
Я нажала отклонить, когда его имя вспыхнуло на экране телефона, лежащего на прилавке.
Тина, еще одна из моих давних сотрудниц, оторвала взгляд от нашей эспрессо-машины и хмуро посмотрела на мой телефон.
— Почему ты еще не заблокировала его? — спросила она своим глубоким, хриплым, деловым тоном.
Тина была намного старше меня, она ездила на мотоцикле «Харлей Дэвидсон» и любила рок-н-ролл, носила футболки своей группы, вся в пирсинге, и с татуировками на обеих руках, а еще любила зажигать под «Iron Maiden» и «The Clash», когда включала плейлист «Для пекарни». Тина, как и Фиона, ругалась как матрос и ни от кого не принимала дерьма.
Тина также очень любила свою жену Тиффани. Да, Тина и Тиффани.
Тиффани любила все розовое. И леопардовый принт. И искусственный мех. Ее волосы были обесцвеченными, и всегда покрыты лаком. Я никогда не видела ее без ярко-розового блеска для губ.
Я бесконечно любила и Тиффани, и Тину. Они были вроде моих суррогатных родителей… или старших сестер, потому что Тиффани сказала мне, что утопит в океане, если я намекну, что она годится мне в матери.
— Я не могу помешать ему, — вздохнула я, раскладывая миндальные круассаны, которые только что вынула из духовки.