Речь против языка
Шрифт:
Еще В. фон Гумбольдт писал, что язык бесконечным образом использует конечные средства [138] . А.Н. Хомский и С.А. Линкер доказывают, что способность сознания к языку у людей врожденная.
Хомский отметил две главные языковые данности. Во-первых, каждое предложение, которое человек произносит или понимает, это принципиально новое сложение слов, впервые возникающее в истории вселенной. Во-вторых, дети от рождения несут в себе знание закономерности осмысленного речевого строя, общего для грамматик всех языков, единую грамматику [139] , которая подсказывает им, как выделять образчики словосочетаний в речи родителей (примеч. cxcix). Еще до лепета у малышей наблюдаемо так называемое гуление, гулят даже глухонемые от рождения, однако лепетать начинают только слышащие, отвечая так на речь родителей (примеч. сс).
138
Хомский пишет, что с точки зрения марсианина все земляне разговаривают на одном языке, так как в основе всех языков мира без исключения лежит одинаковый способ обработки знаков: рот и ухо, если только у пользователей языка не нарушен слух (мимика и жесты являются альтернативным (взаимоисключающим) способом речи глухих).
139
Греч. от , буква. Раздел
По мнению Л. В. Щербы, возможны случаи, когда оба языка (родной и иностранный) «образуют две отдельные системы ассоциаций, не имеющие между собой контакта», что наблюдается у людей, «выучивших иностранный язык от иностранных гувернанток, с которыми они могли говорить только на иностранном языке с исключением всякого другого. Поэтому им никогда не представлялось случая переводить с иностранного языка на свой родной и обратно… Поэтому оба языка образуют в данном случае две самостоятельные области в мышлении лиц, ставших двуязычными таким путем» (примеч. cci). С другой стороны, Щерба говорит о результатах освоения второго языка в особых условиях, где с начала и до конца обучения не могло быть переводных упражнений, а само научение было сродни овладению родным языком – в условиях ситуативно обеспеченного общения (примеч. ccii).
Обучающийся ребенок ясно понимает, какой язык принадлежит хозяину, а какой – слуге. Таким двуязычным был мальчик
А.С. Пушкин, научившийся иностранному языку от французских рабов. Воспитание его мало заключало в себе русского: он слышал один французский язык; гувернер его был француз, человек неглупый и образованный; библиотека его отца состояла из одних французских сочинений [140] .
Отмеченное не противоречит известной Платону мысли, что «никакое имя не существует по природе, но все – по установлению». В жаргоне лингвистов для этой простой мысли установлено наименование «конвенционалистической теории языка». Речь развивает язык от жестов к словам, как средству обозначения предметов (примеч. cciii).
140
Пушкин признавался, что ему легче писать на французском языке, чем на русском.
Ученик и главный оппонент Н. Хомского Дж. Лакофф опровергает идею «синтаксис "uber alles» и утверждает, что семантика – главная составляющая языка, а основа мышления – метафора. С теорией метафор связана его мысль, что человек мыслит в концептуальных рамках и неосознанно адаптирует поступающую информацию о мире так, чтобы втиснуть ее в эти рамки (примеч. cciv).
Заимствования из языков италиков объединяют аккадский, хурритский и урартский языки. Это сходство их словарей было замечено после появления в сети книги «Римские невозвращенцы: утешение дырой» (примеч. ccv). Аккадский язык является семитским, на памятниках хурритского языка различают шесть диалектов, не считая говоров Аррапхи и Алалаха (примеч. ccvi). Взаимное родство языков семитских теснее, чем индоевропейских (индогерманских, арийских) (примеч. ccvii). Принятое в языкознании деление языков на индоевропейские и семитские хорошо описано и отражает разные способы мышления их носителей. Воздействие семитского языкового мышления на речь господ привело к явлению, которое заметил А. Шлейхер, разделивший языки бывших рабовладельцев на синтетические (сохранившие падежные окончания имен) и аналитические (утерявшие падежные окончания) (примеч. ccviii). Синтетические (флективные) [141] языки (русский, малоросский, белорусский, литовский и т. д.) сохранили в себе больше общего с языком римских господ-праотцов, чем осемиченные аналитические [142] (английский, болгарский и т. д.).
141
От jiar.flexio, сгибание.
142
Относящийся к анализу. Нем. Analysis < греч. освобождение, в Новом Завете: смерть.
Аристотель заметил: «Сколькими способами говорится, столькими же способами означает себя бытие» (примеч. ccix). С этой его мыслью на свой лад согласились Б. Уорф и повторяющие его психолингвисты В.А. Звегинцев и И.Н. Горелов:
Утверждение, что мышление является материалом языка – это неверное обобщение более правильного образа, что мышление является материалом различных языков. Именно эти различные языки суть действительные явления (примеч. ссх).
В этом смысле весьма существенна разница между флективными и аналитическими языками. «В аналитическом языке нет вариантов [143] , поэтому здесь можно либо что-то сказать, либо ничего не сказать».
143
Фр. Variante < лат. varians, изменяющийся.
Совершенно иное положение во флективных языках. Здесь налицо вариативность (изменчивость), которая быстро растет к астрономическим значениям с увеличением числа связанных в предложение знаменательных слов. Выраженная этим числом средняя длина предложения русской письменной речи превышает 10, т. е. пишущему приходится в среднем выбирать один из 10! (3 628 800) вариантов оформления одного и того же.
Отсутствие вариантов в аналитическом языке позволяет отстранить от результата говорящего (или пишущего), снять проблему (труд) выбора, реализации (осуществления) одной из множества возможностей: в аналитических языках эти трудности даже не осознаются. Когда же речь идет о флективном строении речи, говорящий, как источник порядка, снятого выбора, неустраним: порядок здесь вносится извне через осознанный или неосознанный выбор говорящего, что и делает его виновником именно этого, а не какого-то другого порядка (примеч. ccxi).
Эпикур учил, что язык (речь) имеет естественное происхождение, его мысль об этом попытался переложить на новый лад природный грузин И.В. Сталин. Лукреций Кар, издавший свою книжку De rerum natura («О природе вещей») незадолго до ухода тысяч своих читателей вместе с М. Крассом на Восток, установил строгое соответствие не только между звуками и чувствами, но и между звуками и предметами, которые действуют на чувства:
Наконец, что такого удивительного в том, что человеческий род… помечал вещи в соответствии с разными чувствами различными звуками (pro vario sensu varia res voce nataret (примеч. ccxii)) (примеч. ccxiii).
VII. Яблони и яблоки
Стивен Пинкер (примеч. ccxiv) выстроил аргументацию,
которая ведет от болтовни современных народов к предполагаемым грамматическим генам… Решающий аргумент состоит в следующем: сложно организованный язык универсален, потому что дети фактически вновь изобретают его, поколение за поколением, не потому, что их этому учат, не потому, что они изначально умны, не потому, что им это полезно, а потому, что они просто не могут не делать это.
Хотя историческая лингвистика может проследить развитие современных сложно организованных языков до их более ранней ступени, это просто отодвигает проблему на шаг назад; нам нужно увидеть, как люди создали сложно организованный язык с нуля. И это можно сделать [144] .
Подобные известные случаи являются следствием работорговли по берегам Атлантики и возникновения рабства в южной части Тихого океана. Возможно, памятуя о Вавилонской башне, некоторые хозяева табачных, хлопковых, кофейных и сахарных плантаций умышленно смешивали рабов и работников, говорящих на разных языках; другие хозяева предпочитали ту или иную национальность, но вынуждены были мириться со смешанным составом работников, поскольку альтернативы не было. Когда носителям разных языков приходится общаться, чтобы выполнять практические задания, но они лишены возможности выучить язык друг друга, они вырабатывают жаргон на скорую руку под названием «пиджин».
Пиджин – это обрубленные цепочки слов, позаимствованные из языка колонизаторов или владельцев плантаций, сильно варьирующиеся в отношении порядка слов и с минимальным содержанием грамматики. Иногда пиджин становится лингва франка и постепенно усложняется в течение десятилетий, как это произошло в наши дни с пиджин английским в южной части Тихого океана. (Принц Филипп пришел в восторг, когда во время своего визита в Новую Гвинею узнал, что на здешнем языке его именуют буквально как fella belong Mrs. Queen «парень принадлежать Госпожа Королева».)
Д. Бикертон установил, что во многих случаях пиджин может быть одним махом преобразован в полноценный сложный язык: для этого нужно лишь оставить наедине с языком пиджин группу детей в том возрасте, когда они только начинают усваивать родной язык. Такое происходило, когда дети были изолированы от их родителей и за ними приглядывал рабочий, разговаривавший с ними на пиджин. Не удовлетворенные простым воспроизведением несвязанных цепочек слов, дети привнесли грамматическую систему туда, где ее не существовало ранее, результатом чего стал качественно новый и очень выразительный язык. Язык, в который преобразуется пиджин в результате освоения его детьми, называется креольским языком.
Незадолго до начала нашего столетия произошел бум на сахарных плантациях Гавайских островов, и потребность в рабочей силе моментально исчерпала возможности местного населения. Рабочих привозили из Китая, Японии, Кореи, Португалии, Филиппин и Пуэрто Рико, и язык пиджин развивался быстро. Многие из рабочих-эмигрантов, которые стояли у истоков этого языка, были еще живы, когда Бикертон брал у них интервью в 1970-х годах [145] (примеч. ccxv).
Дж. Фишман следующей метафорой описывает понятие этнической преемственности: «Во все времена существует много способов соблюдать преемственность (или видимость преемственности) как desideratum [146] социокультурной жизни». Подобно «дедушкиному молотку» (про который дедушка говорит, что он получил его в подарок ребенком, несмотря на то что, если начать расспрашивать, то выяснится, что рукоятку молотка меняли на новую пять раз, да и саму головку – дважды), субъективная этнокультурная преемственность может сохраняться, несмотря на то что большинство ее составляющих меняется.
144
Свидетельство того, что язык – это инстинкт (лат. instinctus, побуждение) человека.
145
Росшие на Гавайях начиная с 1890-х годов дети, вынужденные усваивать пиджин, в конце концов заговорили совсем по-другому. Похожим образом появились пали, санскрит и другие родственные италийским языки на Востоке.
146
Недостающее, желаемое.
Изучая креолов Русской Америки, Н.Б. Вахтин, Е.В. Головко и П. Швайтцер пришли к выводу, что
старожильческие общности, описанные в этой книге, представляют собой смешанные группы, которые можно представить как расположенные на шкале от коренных к русским. Крайние точки шкалы, впрочем, являются сегодня не более чем идеальными возможностями и скорее всего никогда и не были ничем иным. Современная этническая и культурная реальность на российском Севере и во всем циркумполярном регионе – это, несомненно, смешение.
Распространенные до сих пор бинарные классификационные схемы (коренной – некоренной) представляют собой – в лучшем случае – добросовестное заблуждение. Не спасают и альтернативные тернарные схемы (типа канадской), поскольку также базируются на расовых предрассудках и в конечном итоге сводятся все к той же бинарной оппозиции: так, канадские метисы (Metis) сегодня считаются коренным населением (примеч. ccxvi).
Речь людей зависит от возраста (примеч. ccxvii). Это понимают и адепты [147] психолингвистики, изучающие детский лепет:
В чем специфика психолингвистического подхода к детской речи? Наиболее распространенная ее трактовка сводится к установлению последовательности появления в высказываниях детей тех или иных единиц и конструкций и к количественным подсчетам относительной частотности разных классов слов в разных возрастах. Чрезвычайно редки, однако, работы, где развитие речевой способности ребенка понимается как последовательное построение многоуровневой порождающей системы, формирование и перестройка отдельных звеньев которой, доступные эксперименту, тем не менее совершенно не обязательно выражаются во внешних, поддающихся простой регистрации формах. К числу этих редких работ относятся, в частности, публикации Ф.А. Сохина (1959; примеч. ccxviii), Г.М. Ляминой (1958; примеч. ccxix) и др. Попытка систематического анализа развития детской речи в указанном плане дана в нашей книге (1969б).
В последнее время за рубежом, особенно в США, резко возросло количество работ по детской речи, в основу которых положена теория порождающих грамматик. В советской психолингвистике эта линия исследования не получила систематической разработки, так как она противоречит традиционным для советской науки общепсихологическим позициям [148] .
Важной прикладной проблемой, связанной с изучением детской речи, является развитие осознания ребенком своей речи на разных уровнях. Об этом в СССР наряду с более ранними публикациями (например, Карповой (примеч. ссхх), Лурия (примеч. ccxxi), Оппеля (примеч. ccxxii), Орфинской) имеются и более поздние исследования Журовой (примеч. ccxxiii), Эльконина (примеч. ccxxiv) и Изотовой. Исследования этого типа исключительно важны в связи с подготовкой ребенка к школе и в связи с проблемами начального обучения, в частности обучения грамоте. Сейчас психолингвистические работы по развитию осознания речи заметно интенсифицируются (примеч. ccxxv).
147
Лат. adeptus, достигший, ревностный приверженец какого-либо учения.
148
Это оправдание выглядит подозрительно. В советской науке были ученые, сохранившие совесть и ее понятия.