Речной дурман
Шрифт:
— Все! Хватит! Жасмина, поймите, вы красивы и… божественно желанны!
И прижав ее к себе изо всей силы, он начал страстно целовать ее. Рыдания Жасмины замерли, когда его губы соединились с ее губами, и в первый раз она почувствовала, что такое желание мужчины. Его губы были горячими и требовательными, они пахли бренди и еще чем-то более пугающим и возбуждающим — настоящей плотской страстью. Он так сильно прижимал ее к себе, что она боялась потерять сознание. И все же она чувствовала необычайное возбуждение от того, что мужская крепкая мускулистая грудь прижималась к ее груди, соски которой сами собой напряглись и горели от его близости. Где-то в глубине сознания она понимала, что должна сопротивляться,
— О Жасмина! — выдохнул Джэард через минуту, отстранившись, чтобы взглянуть на нее. — Как ты смеешь думать о том, чтобы выброситься в реку! Капризная девочка!
— Мне было так больно и о-одиноко, — запинаясь проговорила она.
— Я знаю, моя хорошая, но теперь я буду заботиться о тебе. Я избавлю тебя от всего, что делает тебе больно.
— Правда? — спросила она удивленно, с глазами, полными слез. Он серьезно кивнул, а она добавила: — Никто до тебя не говорил мне, что я красива. Я имею в виду, что он-то говорил, но он лжец!
— О Жасмина, — Джэард погрузил свои руки в ее густые блестящие волосы. — Если он сказал так, значит из всего того, что он говорил, это единственное было правдой. Ты прекрасна, моя хорошая, и я буду повторять это, пока ты поверишь. Ты прекрасна, Жасмина. Прекрасна.
Их губы опять соединились. Глаза Жасмины наполнились слезами, но на этот раз это были слезы радости, потому что она отдавала себя этому дорогому ей, страстному мужчине, ставшему ее спасителем. Ее глубоко тронуло, что он назвал ее красивой и желанной, спас ее от самое себя и утешил ее. Сегодня ночью один мужчина попытался убить ее. А этот человек не дал ей умереть, и его покровительство вместе с его влечением к ней повлияло на ее разум самым благотворным образом.
Почувствовав, что она отвечает ему, Джэард застонал и дотронулся до ее груди, лаская через ткань рубашки упругие полушария. Жасмина почти задохнулась от радости и страсти и непроизвольно потянулась всем телом к его смелым рукам. Вино уничтожило всю ее сдержанность, и теперь даже ее боль притупилась и стала одним только воспоминанием. Она хотела забыть о ней, совсем! Она отвечала на поцелуи Джэарда с безрассудной страстью, раскрывая губы и лаская его рот языком. Однако через минуту он отстранился от нее.
— Жасмина, нет. Мы должны остановиться, ты — леди.
Но Жасмина была не в состоянии рассуждать здраво. Она только знала, что тут же умрет без восхитительной силы Джэарда. Она хотела слиться с ним, забыть все свои проблемы и наслаждаться мощью и волшебством его объятий.
— Да, я леди. Но сегодня благодаря тебе первый раз в жизни я почувствовала, что я женщина. Пожалуйста, Джэард, не отталкивай меня. Мне нужна твоя поддержка.
— Ты не понимаешь, — сказал он, борясь с собой.
Но она его не слушала:
— Кажется, я люблю тебя…
Джэард подхватил Жасмину на руки и понес к кровати. Положив ее, он нетерпеливыми руками стал снимать с нее рубашку. При виде красивых округлостей ее груди он простонал: «Боже мой, ты восхитительна!» Когда его рот жадно сомкнулся вокруг розового соска, она почти задохнулась от исступленного восторга. Он ласкал губами и покусывал нежный бутон, а она изгибалась под ним в величайшем наслаждении, волны страсти пробегали по всему ее телу к самому его центру, к тому потаенному месту, которое жаждало соития с ним. Она перебирала его волосы пальцами и наклоняла его голову ниже, возбуждающе-бесстыдно прижимая его губы еще крепче к своим. Через минуту он, запинаясь, прошептал:
— Моя хорошая, я так хочу, чтобы ты стала моей! Ты уверена, что этого хочешь и ты?
Она медлила с ответом, и он отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза.
— О да, Джэард, — ответила она невнятно; лицо ее жарко горело, зрачки были расширены от страсти, она потянулась к нему. — Да.
Затем ее руки упали, лицо сделалось невыразительным, и через секунду она уже спала.
— Боже, — простонал Джэард Хэмптон. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, отодвинулся от нее и накрыл ее простыней. Потом сел на кровати и потряс головой, чтобы привести себя в чувство. «Слава Богу, что девушка уснула», — подумал он. Бренди подействовал не только на нее. Джэард понимал, что перед Жасминой было бы трудно устоять в любой обстановке, а сейчас еще алкоголь почти лишил его здравого смысла. Еще несколько секунд объятий, и он бы не смог совладать с собой. А утром он бы ненавидел себя так же, как он сейчас ненавидел Клода Бодро. И девушка тоже, возможно, навсегда бы потеряла доверие к нему. Джэард повернулся и посмотрел на спящую Жасмину — ее румяные щеки, длинные густые ресницы. Она была так красива, и когда она утверждала, что нет, у него все переворачивалось внутри. Чего только она не перенесла: сначала из-за отца, потом из-за мошенника, сбросившего ее в реку. И он почувствовал нарастающий гнев против презренного Клода Бодро, так поступившего с ней. «Он ответит за это кровью. Я заставлю его это сделать!» А то, что Бодро и ему подобные в каком-то смысле были должниками Джэарда Хэмптона, Жасмине знать не обязательно. Он сравняет счет, и тогда Жасмина будет принадлежать ему!
Каким-то образом с того момента, как он заметил ее в воде, он знал, что она будет с ним. Он почувствовал это сразу, когда увидел, как она боролась с течением, и глубоко верил в это минуту назад, когда держал ее в своих объятиях. Она была такой сильной и полной жизни и в то же время такой нежной, уязвимой и доверчивой. Нельзя допустить, чтобы это доверие было когда-нибудь еще раз обмануто. Он протянул руку и погладил Жасмину по нежной щеке. Она слегка пошевелилась во сне от его прикосновения, как будто цветок, потянувшийся к солнцу, и он опять увидел на ее шее глубокую царапину. Он нахмурился и провел кончиком пальца по этой красной полосе на ее нежной шее, вспомнив, что обещал смазать ее ссадины мазью. Нетвердой походкой он прошел к столу и принес баночку с мазью. Вернувшись к кровати, он присел на край и откинул простыню, прикрывавшую ее. Перед тем как наложить целебный бальзам, он целовал каждую царапину на ее теле. И с каждым новым прикосновением к ее ранам он приговаривал Клода Бодро ко все более мучительной смерти. Странно, думал он, врачуя ее, как спаситель мог так быстро стать пленником ее сердца.
8
На следующее утро Жасмина проснулась с жуткой головной болью и в большом смятении. Она чуть не умерла от смущения, когда увидела, что ее рубашка задралась, обнажая грудь. Она быстро натянула ее и закрылась простыней до самого подбородка, украдкой оглядев каюту при бледном свете, пробивавшемся через иллюминатор. Она заметила Джэарда Хэмптона, сидящего напротив нее у стола, и вспомнила все. Во всяком случае, она надеялась, что это было все.
— Боже мой! — воскликнула она.
— Доброе утро, Жасмина, — ответил он, обнажая в улыбке ровные белые зубы. Видя, как она пытается сесть в кровати, он добавил: — Ты уже готова к завтраку, моя хорошая?
Ее собственные усилия сесть и упоминание о еде заставили все внутри у нее перевернуться от приступа тошноты. Она зажала рот рукой и пробормотала:
— Пожалуйста, оставьте меня на одну минуту.
Он поднялся, озабоченно глядя на ее бледное лицо.
— Жасмина, вам нехорошо?
— Вы склонны недооценивать ситуацию, мистер Хэмптон, — удалось ей выдавить из себя между приступами дурноты, которые безжалостно выворачивали ее желудок наизнанку. — Пожалуйста, уйдите, — добавила она с отчаянием, глазами указывая на дверь. — Только на минутку.