Рефераты для дурехи
Шрифт:
Символично, что сюжетная линия Онегина начинается с уничтожения, со смерти. Иное, загробное пространство как бы проглотило старика-дядю вместе с потрохами. В романе целых пять смертей: умирают отец и дядя Онегина, отходит в лучший мир отец Татьяны Дмитрий Ларин, гибнет на дуэли Ленский, няня Татьяны обретает вечное упокоение «на смиренном кладбище, // Где нынче крест и тень ветвей» (VIII, XL VI). Притом Пушкин каждый раз находит новые слова, рисующие смерть. Эти слова сводятся, в сущности, к одному:
С темой смерти связан и образ Ленского. Навестивший могилу соседа, отца своей возлюбленной Ольги (Дмитрий Ларин умирает еще до того, как «поклонник Канта и поэт» возвращается домой из Геттингенского университета, то есть до начала действия романа), Ленский нисколько не подозревает, что в скором времени его ждет та же печальная участь, что и почтенного старика, кому он «тут же начертал (…) надгробный мадригал»:
«Poor Yorick! [40] – молвил он уныло, — Он на руках меня держал. Как часто в детстве я играл Его Очаковской медалью (II, XXXVII)!Если Гамлет у Шекспира держал перед собой череп шута Йорика и вспоминал, как часто в детстве он целовал шута в его тонкие губы, то Ленский вспоминает об Очаковской медали, полученной бригадиром Дмитрием Лариным за взятие турецкой крепости и сделавшейся для младенца Ленского подобием погремушки. Семейство Лариных, как и раньше, в силу привычки, в Троицын день приносит домой полевую травку – «пучок зари» – и умильно роняет на нее «слезки три», среди прочих умерших родственников поминая душу покойного отца и мужа, с миром отошедшего «в час перед обедом» в иные миры и нашедшего там лучшую обитель, нежели земные жилища:
40
«Бедный Йорик!» – слова Гамлета на могиле шута.
Пушкин с первых строк романа рассматривает жизнь героев с позиции вечности. Иной мир, непременное «memento mori» (помни о смерти) сразу расставляет все по своим местам: не так уж важны, а иногда и вовсе смешны страсти и претензии каждого отдельного персонажа; есть только жизнь и смерть, и в дополнение к ним природа. Она-то как раз мудра и по праву распоряжается жизнью и смертью. Вот настоящие нравственные ценности, которые отстаивает Пушкин!
Если личность (главным образом, Татьяна) проникается этими ценностями, то она живет в соответствии с самим ходом жизни, не вторгаясь в священную тайну смерти, не нарушая естественного хода жизни. Наоборот, тот, кто в безумной гордыне эгоизма (Онегин) разрывает живую ткань пульсирующей и циклично обновляющейся жизни, приносит другим одну лишь смерть. И это уже не воображаемая смерть врага, а настоящая смерть бывшего приятеля, с которым не раз делил трапезу и спорил о «добре и зле», «плодах наук» и «гроба тайнах роковых» (II, XVI):
Еще приятнее в молчанье ЕмуСмерть, таким образом, для Пушкина становится единственно подлинным критерием истины, пробным и краеугольным камнем, христианской точкой отсчета, откуда, как с вершины горы, виден масштаб поступков личности. Онегин «отослал Ленского к отцам», а природа по-матерински позаботилась о посмертной судьбе юного поэта, погибшего жертвой романтической любви и наивных заблуждений. Подобно тому как над могилой испивших любовный напиток Тристана и Изольды выросли и переплелись ветви терновника, так на могиле Ленского «у ручья в тени густой
Две сосны корнями срослись… (VI, XL)Одним словом, Онегина можно сравнить со своеобразной «черной дырой», которая заглатывает во вселенной все подряд, что оказывается в поле ее гибельного притяжения. Так же и Онегин с первых строк романа как будто поглощает чужие судьбы, души. К несчастью, бедная Татьяна тоже попадает в его роковую орбиту.
Впрочем, и в душе Татьяны таится бездна «рокового шага». В ней есть нечто родственное Онегину – по слову пушкинского Вальсингама из «Пира во время чумы» («Маленькие трагедии»):
Всё, всё, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья, — Бессмертья, может быть, залог. [41]Вот почему Пушкин с печальной безнадежностью констатирует неотвратимую гибельность страсти Татьяны к Онегину:
Погибнешь, милая; но прежде Ты в ослепительной надежде Блаженство темное зовешь, Ты негу жизни узнаешь, Ты пьешь волшебный яд желаний… (III, XV)41
Пушкин А.С. Сочинения в трех томах. – М., – «Худ. литература», – 1986, – Т. 2, – С. 483.
Иначе сказать, Татьяна страстно желает быть поглощенной воображаемым ею «роковым искусителем», ей хочется испить ядовитый любовный напиток, который кажется таким сладостным. И здесь бессильна даже святая вода, какой няня хочет окропить «нездоровое дитя». Ключевое слово для понимания образа Татьяны – жертва. Не даром в изначальном пушкинском замысле Татьяна должна была стать женой декабриста и отправиться вслед за ним на каторгу, в Сибирь. Без сомнения, это героическая жертвенность. Но в жертвенности, как рисует ее Пушкин, есть и темная сторона – тяга к смерти. В этом Татьяна и Онегин поистине родственные души. Они роковым образом притягиваются друг к другу.
Тяга к смерти отличает также и Ленского. Налет книжности во многом явится причиной смерти Ленского. Книжность занимает львиную долю его души. Книжность и жизнь сталкиваются в личности Ленского. И побеждает книжность. Идеальные романтические представления о верной дружбе, чистой любви, непременном торжестве добра над злом и прочие расхожие книжные штампы в сознании Ленского становятся для автора предметом злой иронии. Жизнь беспощадно вытесняет прочь из реальности эти прекраснодушные химеры. Иначе говоря, Ленский сам, добровольно лезет в пасть к смерти, а Онегин – подходящий посредник для того, чтобы Ленского «отослать к отцам», увековечив его цветущую юность, поэтические настроения и сердечную наивность.