РЕФЕРЕНС. Часть вторая: ’Дорога к цвету’
Шрифт:
Больше всего меня сейчас беспокоит Берана — профиль у неё заострился, глаза ввалились, склеры покраснели, лицо побледнело, губы пересохли. Калидия даёт ей пить витаминный напиток, сладкий до приторности, но видно, что надолго её не хватит. Так что, когда воцарилась тишина, я попросил Берану отключиться и отдохнуть.
— Мины они расстреляли, — убеждаю я её, — чтобы назад в кыштак не тащить. Уже темнеет. Значит, оставят наблюдателей с ночной оптикой и оттянутся в располагу. Будут думать, что с нами делать дальше. Может, ночью попытаются подойти скрытно и проверить, как у нас с ночными караулами дела обстоят.
Берана встала с кресла и пошла к лестнице, её место заняла Алька.
— Удивительно, но она вас слушает, — сказала удивлённо Калидия.
— Твоя мать — умная женщина, — согласился я.
— Вы вернёте её окончательно? Нарисуете, заболтаете, или как вы это со мной делали?
— Может быть, — ответил я уклончиво. — В любом случае, это процесс небыстрый, а у нас есть более срочные задачи.
— Смотрите! — подскочила в кресле Алиана. — Что-то движется!
Я беспомощно оглянулся на лестницу — Берана ещё не вернулась, — но Калидия успокоила:
— Это Багха. Я вниз, за оболочкой.
— Уверена?
— Даже не пытайтесь меня остановить! Эти твари напали на замок!
— Кали… — сказала тихо Алиана.
— Что? — резко развернулась к ней девушка. — Не делай вид, что тебе не плевать!
— Мне не плевать, — упрямо ответила Алька.
— Правда? — спросила Калидия неожиданно тихо.
— Да. Ты меня очень обидела, но я тебя люблю.
Кали внезапно рухнула на колени перед операторским креслом и уронила голову на колени Алиане.
— Прости меня! Я дрянь и дура! Прости! — и зарыдала в два ручья, как будто не дочь владетеля, а обычная семнадцатилетняя девчонка, запутавшаяся в себе, людях и отношениях.
Я посмотрел, как нежно Алиана гладит её чёрные волосы и тихо вышел. Надеюсь, ближайшие полчаса на нас никто не нападёт.
Наша ночная кавалерия — Калидия верхом на Багхе — канула в ночь. Мы с Алькой сидим в центре управления — она в кресле, вглядываясь в зеленоватое изображение с ночных камер, я — рядом, на принесённом из гостиной стульчике. В четыре глаза наблюдаем за подходами, готовые разбудить ровно дышащую во сне Берану. Анахита не просто принесла ей матрас, она организовала целое спальное место — с вышитыми подушками и одеялами в местном цветастом стиле. Надеюсь, пока рабочая часть мозга киберженщины во сне дефрагментируется, или что там положено делать фоновым процессам, сама она спит спокойно и беззаботно. Заслужила.
Привычная к тусклому освещению Нагма села, поджав ноги, прямо на пол и рисует её спящую.
— Подушку подложи, — сказал я. — Попу застудишь. А лучше спать иди. Дело уже к полуночи.
— Боюсь в комнате, — вздохнула девочка. — Посижу с вами, можно?
— Сиди, конечно. Но подушку возьми.
Нагма взяла подушку и устроилась на ней. Если бы я так ноги завернул, то назад бы уже не вывернул. Пришлось бы в сидячем гробу хоронить. А ей хоть бы что. Хорошо быть молодой.
— Без тебя не то, дедушка
Я посмотрел на тщательно вырисованный карандашами набросок.
— Да ладно, неплохо вышло. Очень похоже.
— Вот именно, — вздохнула она. — Очень похоже. Но это то, что есть, а не то, что я вижу. Аллах не смотрит моими глазами, когда я рисую одна.
— Может, он спать пошёл? Устал, как твои бедные глазки.
— Аллах не может устать, — Нагма передвинула подушку поближе к моему стулу и положила растрёпанную головёнку мне на колени. — Он же Аллах.
Я пригладил ей тонкие мягкие волосы, она в ответ прижалась щекой и обняла мои ноги. В тот момент мне вдруг стало тепло и хорошо внутри. Сенильная сентиментальность, надо полагать.
Нагма уснула головой на моих коленях, да так крепко, что не проснулась, когда я переложил её под бок к Беране. Обняла во сне тёплую киберженщину и засопела дальше. А по зеленоватому экрану тёмной тенью метнулась Калидия на Багхе — вернулась наша верховая ДРГ.
— Никого нет, — с глубоким разочарованием в голосе доложила она. — Даже наблюдателей не оставили!
Деточке не дали пустить кровушки, деточка переживает. Зря сходила, в общем.
— Кыштак превратили в крепость, — продолжила она. — Куча часовых, какие-то электронные штуки, новые стены. Видимо местных заставили строить — их согнали всех в один большой двор, оставили под открытым небом, а дома все заняты военными. Я решила не лезть, слишком опасно.
— Правильно сделала! — горячо согласилась обнимающая её Алька.
Неужели у нашей кавалерист-девицы внезапно включился мозг?
— Мне кажется, они чего-то ждут, — сказала Калидия убеждённо.
Я мысленно с ней согласился. Нас прощупали, проверили на «слабо», убедились, что с наскока не взять, понесли небольшие, но чувствительные для группы потери. Думаю, теперь будут ждать подхода основных сил. В конце концов, ни владетелей, ни их гвардии мы пока так и не видели. Так, пара киберов — говорить не о чем. А ведь они где-то есть! Но мы не знаем, где, и чем заняты. И это меня очень сильно беспокоит.
До утра так ничего и не случилось. Алька, устав, ушла с Калидией в их комнату — снова общую. Надеюсь, они там всё же немного поспят, а не только помирятся. Сам я досидел, зевая, как гиппопотам, до восхода, полюбовался на багрово-алые облака и уступил пост. Берана проснулась, сходила в ванную, позавтракала и уселась в нагретое мной кресло, а я, не найдя в себе сил на все эти хлопоты, завалился на её матрас и вырубился под уютное сопение Нагмы.
Проснулся от пинка и вопля.
— Нет! Не стреляй! Скажи ей, пусть не стреляет!
— Какого хрена! — подскочил я, остро жалея, что спал не в бронежилете. — У меня только что ребра зажили!
— Скажи ей! Она меня не слушает! Нельзя стрелять! — Калидия беснуется перед креслом, в котором сидит Берана.
— Стоп, что бы вы там ни делали, — быстро сказал я. — А теперь объясни, что за истерика.
— Она чуть не расстреляла владетелей!
— Ну и что? — не понял я. — Чёрта нам в них?