Рефлекс выживания
Шрифт:
Вместе со мной в машине ехали три человека. Но так как в салоне было темно, а в джипе, как водится, были классические затемнённые стёкла, то понять, кто эти люди, было затруднительно. Тем более что они упорно молчали. Я вновь приуныла: раз они не завязали глаза, значит, хотят убить. От этой мысли мне стало дурно, и я, чтобы прояснить обстановку, решила, как будто понарошку, потерять сознание. Охнув, прилегла на плечо рядом сидящего парня, от которого приятно пахло хорошим одеколоном. Он сначала не понял, в чём дело и позвал меня:
— Эй, что с тобой?
Но
— Мужики, ей, кажется, плохо, — сказал он.
— Этого ещё только не хватало, — отозвался знакомым голосом сидящий впереди человек.
«Ага, — подумала я, — значит, я путешествую в компании Вадима и Зубра, а за рулем, конечно же, Петечка». Зубр, а это именно он сидел рядом, стал приводить меня в чувство.
— Сандра, Сандра, очнись, — он больно хлестал меня по щекам. Долго упрашивать меня не пришлось, я решила, что пора очнуться, так как щёки мои подобного издевательства больше вынести не могли.
— Ну вот, и порядок, — сказал довольный Зубр, — сейчас приедем.
Он буквально вынес меня на руках из машины и поставил на ноги. Я, оглядевшись по сторонам, обрадовалась: оказывается, мы находились во дворе казино и, вероятнее всего, меня тоже собирались упрятать в подвал, где по нашим предположениям держали моего брата. «Славненько, — мелькнула мысль, — вопрос сам собой решился, я же так хотела туда попасть, вот мечта и сбылась». Да, но мечтала-то я совершенно о другом. Однако выбора не было, приходилось подчиняться обстоятельствам.
Меня завели в тот же самый коридор, где мы с Ленкой успели побывать, только повели в противоположную сторону. Оказывается, дверь в подвал у них находилась совершенно не там, где мы предполагали. Зубр, сопровождавший меня, помог спуститься по ступенькам подвала. Его охрана, состоявшая из знакомого уже «медвежонка», замыкала шествие.
Подвал этого заведения представлял собой очень интересную конструкцию. Здесь почему-то не было привычных труб, может, они располагались чуть дальше, не знаю, но зато весь подвал сиял евроремонтом. Подобного великолепия не было даже наверху. То тут, то там уютные, мягкие диванчики, кресла, миленькие журнальные столики и даже в больших горшках цветы. Это, как я поняла, был холл. Что же тогда в комнатах, двери которых располагались, как и в коридоре наверху, по одну сторону? Мне удалось подглядеть в одну случайно открытую дверь: комната была освещена таинственным полумраком, а в центре неё стояла огромная кровать.
Сначала я подумала, что это какая-то гостиница, но потом до меня дошло истинное предназначение этого подвальчика. Тут же волна стыда опалила лицо, моментально превратив меня в варёного рака. Публичный дом! Вот это да! Кто бы мог подумать! Интересно, а где же мой брат? Неужели мы, как угорелые, носимся сломя голову, спасаясь от преследований и попадая при этом в неприятные ситуации, а он тут наслаждается жизнью и в ус не дует?
Но все оказалось намного прозаичней. Меня провели через всё заведение и вежливо попросили войти в полутемную комнату без
Глава 47
Я кинулась к нему со всех ног.
— Андрей! Наконец-то! Я тебя нашла!
Звук закрывающейся на замок двери утонул в радостно — горестных возгласах брата. Он за эти несколько недель изменился: осунулся, оброс щетиной, стал весь какой-то неухоженный. Но самое главное — был жив и здоров!
— Мы так и знали, что ты здесь, — сказала я, когда, насладившись первыми минутами встречи, мы сидели на диване и разговаривали. — Мне так много надо рассказать тебе.
Андрей ответил:
— Мне тоже.
Но разговор что-то не клеился, вроде столько произошло, а слов не было.
— Я виноват перед Ангелиной, — вдруг сказал брат. — Я её втравил во всё это. Теперь мучаюсь и гадаю, где они её держат?
— Успокойся, с ней всё в порядке, — уверила я его.
Брат вопросительно уставился на меня, ожидая продолжения:
— Я всё тебе расскажу, — пообещала я, — вот только в себя приду.
Он понимающе кивнул, и мы надолго замолчали. Брат задумчиво водил пальцем по дивану, а я сосредоточенно следила за ним.
— Мы не отдали им папку, — нарушила я затянувшееся молчание.
Брат вздохнул и ответил:
— Я уже думаю, чёрт с ней. Отдать им фирму, что ли? Только тогда они отпустят нас.
— Ты думаешь, отпустят?
Он кивнул:
— Конечно, им ничего не остаётся. Выживем, Сашка, никуда не денемся. Ты знаешь, у меня в жизни ни одного спокойного года не было, так что я привык выживать. Привычка выживания.
— Рефлекс, — подсказала я, — рефлекс выживания. Причём у всех: у тебя, у меня, у Ленки, у Ангелины, у Лёшки.
— У какого ещё Лёшки? Кто это такой? — удивился брат.
Я рассказала брату всё с самого начала: как он не верил нам с Ленкой, как мы прятали документы, как чуть не погибли и спаслись, а так же, как нашли Ангелину, Лёшку и Сергея; как потом мы жили в «докторском» доме и как я очутилась на даче Руслана. Подробно, насколько могла вспомнить, передала ему встречу «рыцарей Круглого стола», в которой я была, так сказать, участницей за кадром, и Андрей с удивлением впервые узнал о предательстве людей, которых он считал своими, если не друзьями, то приятелями. В общем, я говорила и говорила, а брат тихо сидел и слушал.
— Дурак, — вдруг сказал он.
— Что — что? — не поняла я.
— Я говорю, какой же я дурак.
Я подтвердила:
— Ну, это не новость.
Вместо того чтобы рассердиться, он неожиданно рассмеялся задорно, весело и громко совсем, как в детстве. Отсмеявшись, погладил меня по голове и сказал совершенно серьёзно:
— Бедная моя, сколько же тебе пришлось пережить.
— У меня была хорошая компания, нам скучно не было.
— Да, да, — брат согласно кивнул, — кстати, я очень рад, что Сергей оказался на нашей стороне.