Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)
Шрифт:
Наконец, чрезвычайно интересна статья 98 Судебника, устанавливавшая, что законы должны были приниматься («вершатца») «з государева докладу и со всех бояр приговору». Двойственная природа Судебника в этой формуле отразилась как нельзя лучше: дела должны были сначала докладываться государю [1496] после чего принимался приговор при участии Боярской думы [1497] .
Судебник и в этой заключительной статье отражает компромисс между растущим дворянством, сторонником укрепления царского самодержавия, и феодальной Знатью, цеплявшейся за права и прерогативы Боярской Думы.
1496
См., например, доклад 26 ноября 1555 г. главы Разбойной избы князя И. А. Булгакова царю о татебных делах («Памятники русского права», вып. IV, стр. 360–361).
1497
И. И. Смирнов считает, что приговоры были или одного царя или царя с боярами или устными волеизъявлениями царя (И. И. Смирнов, Очерки, стр. 397). Вопрос этот, однако, нуждается в дополнительном изучении. Отсутствие в ряде случаев упоминаний о боярах в сохранившихся записях царских приговоров не может считаться достаточным основанием для отрицания участия Боярской думы в их составлении. См. также замечания в адрес И. И. Смирнова, сделанные Г. Б. Гальпериным (Г. Б. Гальперин, указ. соч., стр. 200).
Неудача попыток удовлетворить земельный голод дворянства путем пересмотра в Судебнике правового статута вотчинного землевладения заставила правительство искать новых средств для обеспечения землею численно возросшего поместного войска. Было еще два источника, к которым можно было обратиться: казенные земли и владения духовных феодалов.
Стремясь укрепить материальную базу дворян — военачальников, которые могли бы сменить представителей боярской аристократии, правительство обратило свои взоры к находившимся в центральных районах страны оброчным деревням, землям бывших числяков и ордынцев, которые уже давно перестали выполнять свое назначение. В октябре 1550 г. был составлен проект испомещения под Москвой так называемой избранной тысячи [1498] . Смысл этого проекта сводился к укреплению положения верхов дворянства, с тем чтобы использовать их для выполнения важнейших служебных поручений. До недавнего времени в литературе не ставился даже вопрос, осуществлен ли был проект или нет. Признавалось само собой разумеющимся, что Иван IV испоместил свыше 1000 дворян в Московском и соседних уездах (в окружении 67–70 км от столицы), наделив поместьями тех из служилых людей, которые не имели под Москвой никаких владений [1499] .
1498
С. Ф. Платонов, а вслед за ним И. И. Смирнов и А. И. Копанев датируют «приговор» об испомещении тысячников, которым открывается Тысячная книга, 3 октября 1550 г. (И. И. Смирнов, Очерки, стр. 407, 409 и др.). Но это недоразумение: во всех дошедших рукописях памятника этой даты нет. В лучших текстах читается «октября», или «октября в… день». Только в публикации И. Д. Беляева 1854 г. стоит дата «октября в 3 день». Но это скорее всего такая же опечатка (или описка: вместо надстрочного «г(о)»), как и дата «октября 2» из буквы «в», встречающаяся в некоторых рукописях книги.
1499
См. С. Б. Веселовский, Первый опыт преобразования центральной власти при Иване Грозном, стр. 61 и след.; Тысячная книга, стр. 5–6.
Однако сама Тысячная книга об этом ничего не говорит; в ней содержится лишь распоряжение об испомещении тысячников, причем названы лица, которые должны были получить земли в Московском и соседних уездах, но нет ни слова о том, какие конкретные земли эти лица получили, да и вообще было ли осуществлено предписание правительства [1500] . Нет ни слова о реформе и в других известных нам источниках. Весьма показательно, что в дворянских родословных росписях XVII в. имеются лишь ссылки на Тысячную книгу, а не на земли, реально полученные в результате испомещения; [1501] следовательно, никакими сведениями об ртом испомещении потомки «тысячников» не располагали.
1500
В лучших списках книги даже не помечено число, когда был издан указ.
1501
Например, «в 7059 году в Тысящной книге Андрей Иванов сын Баскаков написан» (Н. П. Лихачев и Н. В. Мятлев, Тысячная книга 7059–1550 года, Орел, 1911, стр. 63; ср. стр. 58, 59, 61, 65, 67 и др.). Правда, в одном случае говорится, что Л. Б. Шу-шерину «дано под Москвою поместья», но здесь же раскрывается источник этого сведения: «о том свидетельствует Розряду Тысечная книга» (Н. Мятлев, Тысячники и московское дворянство XVI столетия. Орел, 1912, стр. 66–67). В другой родословной говорится, что у Ю. А. Лазарева был «сын Тимофей— при государе царе великом князе Иване Васильевиче всеа Руссии самодержце во 103 году написан по Московскому списку и подмосковное поместье сто четвертей ему дано после Лва Морозова» (там же, стр. 69). Однако в этой записи путаница. В Тысячной книге записан сам Ю. Лазарев, а Тимофей служил только в конце XVI — начале XVII в., причем Л. Морозов тысячником никогда не был.
Вопрос окончательно решается сопоставлением Тысячной книги с писцовыми книгами конца XVI в. и «Боярской книгой 1556 г.»
Писцовые книги по Московскому, Дмитровскому и Звенигородскому уезду конца XVI в. сохранились не полностью. Наиболее важные для нас книги поместных и вотчинных земель Московского уезда датируются 1573/74 г. [1502] , 1576–1578 гг. [1503] и 1584–1586 гг. [1504] . В них попала основная часть поместных земель Московского уезда [1505] . Для полноты картины следует учесть писцовые книги Коломны 1577/78 г. и Звенигорода 1592/93 г. Книги 70–80-х годов XVI в. рисуют картину запустения значительной части поместных земель, являвшегося результатом хозяйственного разорения. Вместе с тем в них, как правило, указываются все те помещики, которые владели землями до их запустения. Таким образом, ретроспективно эти книги показывают состав землевладельцев-помещиков 50–60-х годов. Если б испоме-щение тысячников было осуществлено, писцовые книги должны были бы дать указания на землевладение подавляющего большинства тысячников. Однако при внимательном изучении писцовых книг можно только найти лишь около 90 человек из 1078, которые в какой-то мере могут быть сопоставлены с тысячниками. При этом принадлежность их к тысячникам остается в ряде случаев весьма сомнительной. Дело в том, что они упомянуты лишь по имени и фамилии, а этого не всегда достаточно для отождествления их с тысячниками. Таких минимум 14 человек из 90 [1506] , а может быть, и больше [1507] . Некоторые из упомянутых лиц — бояре, окольничие и другие думные люди. Эти чины, конечно, могли бы получить свои земельные пожалованья независимо от испомещения тысячников [1508] . Всего получается примерно 60–70 человек [1509] из помещиков 50–60-х годов XVI в. в Московском, Рузском и Звенигородском уездах, которые входили в состав «избранной тысячи». Такое ничтожное число не позволяет согласиться с И. И. Смирновым, который на основании аналогичных вычислений приходит к выводу, что реформа была проведена: 60–70 человек могли получить землю и позднее, тем более, что их полагалось наделить по проекту реформ.
1502
ПКМГ, т. I, отд. 1, стр. 1—39; станы: Васильцев, Почернев, Шеренский, Объезжий, Бохов, Радонеж, Манатьин.
1503
ПКМГ, т. I, отд. 1, стр. 39–53: станы Васильцев, Кошелев, Объезжий.
1504
ПКМГ, т. I, отд. 1, стр. 96—277; станы Сурожский, Горетов, Манатьин, Быков, Коровин, Бохов, Радонеж и Бели, Корзнев, Шеренский, Пехорский, Объезжий, волости Вохна, Воря
1505
По Е. Д. Сташевскому, в писцовые книги конца XVI в. попала примерно 7з станов и волостей и около XU всей территории Московского уезда (Е. Д. Сташевский, Опыты изучения писцовых книг Московского государства XVI в., вып. I, Московский уезд. Киев, 1907, стр. 10, 24, 25). Однако в описания не попали главным образом районы дворцовых и черносошных земель (например, дворцовые волости Гуслица, Загорье, Гвозна, Раменница, Черноголовль, Домодедовская, Хотунская и др.) (Ю. В. Готье, Замосковный край в XVII в., изд. 2-е, М., 1937, стр. 389–393). Основные районы поместных и вотчинных владений в книгах помещены. За это говорят писцовые книги Троице-Сергиева монастыря по Московскому уезду конца XVI в., в них описаны в основном те станы и волости, которые встречаются в книгах поместных и вотчинных земель.
1506
В писцовых книгах упомянуты: Федор Бутурлин, Андрей Дашков, Борис Засекин, Семен Засекин, Иван Зачесломский, Федор Кайсаров, Иван Карамышев, Федор Карпов, Василий Колычев, Иван Мятлев, Иван Осоргин, Григорий Плещеев, Иван По-гожево, Степан Погожево, Василий Тетерин, Иван Яхонтов. Но лица, носившие эти имена и фамилии, в середине XVI в. были как среди тысячников, так и среди дворян, не попавших в состав «избранной тысячи».
1507
Мы не можем доказать испомещение в 1550 г. князя Антона Михайловича Ромодановского, служившего, согласно Тысячной книге, по Москве, т. е. имевшего там владения еще до составления Тысячной книги.
1508
Д. А. и П. А. Булгаковы (бояре), Д. Ф. Карпов (окольничий), М, Я. Морозов (боярин), П. В. Морозов (окольничий), Дм. Палецкий (боярин), Л. А. Салтыков (оружничий), Д. И. Хил-ков (боярин), Н. Р. Юрьев.
1509
Петр Акинфов, Н. М. Аксаков-Товарищев, И. И. Барашев, B. А. Белого, Ф. В. Вокшерин, Н. Г. Волохов, Д. Ю. Гагарин, Н. Д. Годунов, Б. Ф. Головин, Борис Голочелов (Дмитриев), И. В. Горенекий, Д. В. Гундоров, И. Н. Дубенский, Алексей Ершов (Линев), С. Ю. Засекин, К. Ж. Зачесломский, И. П. Звенигородский, М. С. Зюзин, Ф. И. Кайсаров, Ф. А. Карпов, Д. А. Кикин, И. А. Кикин, А. И. Кляпиков, П. Ф. Колычев, В. В. Коробов, И. А. Коробов, А. И. Курчев, Г. И. Нагой, С. Ф. Нагой, Д. С. Новосильцев, И. П. Новосильцев, М. С. Новосильцев, 3. Г. Обарин, C. Г. Обобуров, Р. М. Пивов, 3. И. Плещеев, Г. Б. Погожево, Александр Иванович Прозоровский, П. И. Прокудин, М. В. Пушкин, Л. Т. Раков, А. В. Рахманинов, Ф. И. Сабуров, Ф. И. Салтыков, Ф. В. Сисеев, Г. Н. Сукин, Н. С. Сущев, А. И. Татев, П. И. Татев, Ф. И. Татев, С. М. Товарищев, Ф. И. Троекуров, С. А. Упин, Л. П. Хитрово, В. Т. Хметевский, Т. С. Чебуков, Н. И. Чулков, Ф. В. Шереметев, И. В. Шестов, А. Л. Шубин. Упомянутого в Писцовой книге Ивана Ершова Мятлев отождествляет с И. А. Линевым, а М. К. Морозова — с М. К. Давыдовым.
В пользу этого предположения говорит распоряжение Ивана IV от 28 января 1556 г. отписать на его имя новгородское поместье С. А. Аксакова (тысячника по Кашину), ибо «Семена Аксакова пожаловали есмя поместьем в Московских городех» [1510] . Некоторые тысячники, несмотря на указание самой Тысячной книги, имели владения в Московском уезде независимо от проекта ре-рофмы 1550 г. Так, у Романа Пивова (тысячника по Ярославлю) была в ртом уезде «старая вотчина» его отца [1511] .
1510
ДАИ, т. I, № 52/ХХХ, стр. 111, о поместье Аксакова ср. также грамоту 3 февраля 1556 г. (И. И. Смирнов, Очерки, стр. 409). Впрочем, получил ли Аксаков земли под Москвой или вообще в центральных районах Русского государства («Московские города»), остается неизвестным. Непонятно, почему И. И. Смирнов это свидетельство (и аналогичное о землях Ф. К). Оболенского, полученных им в 1554 г.) рассматривает как «прямые данные об испомещении тысячников» (там же, стр. 409). Как раз прямой-то связи испомещений 1554–1556 гг. с проектом 1550 г. установить ему не удалось, тем более что сам И. И. Смирнов в данном месте своей работы пишет о массовых верстаниях землею в связи с реформой 1556 г.
1511
ПКМГ, т. I, отд. 1, стр. 212. Владели также в Московском уезде землями тысячники — «москвичи»: Л. Брехов (вотчиной), B. П. Головин, Л. В. Мансуров, В. Пушкин (вотчиной), С. Стародубский (вотчиной), А. Щелкалов. Вотчинами в том же уезде владели тысячники других уездов: И. Кашин, 3. Плещеев, А. Тарбеев, Ю. Токмаков.
Не позволяет сделать вывод об осуществлении реформы 1550 г. и анализ «Боярской книги 1556 г.» [1512] Всего в этой книге нами выявлено около 60 тысячников. Для значительной их части трудно определить, получили ли они земли по реформе 1550 г., ибо размеры их достигают 300–500 четвертей. Но в ряде случаев с абсолютной точностью устанавливается, что под Москвой у тысячников поместий не было. Так, у 14 служилых людей поместья исчисляются в обжах, а не в четвертях, как обычно [1513] . Но Тысячной книге мы знаем, что это были новгородские, ржевские и торопецкие помещики. У 14 лиц поместья исчислены в вытях [1514] . Согласно Тысячной книге, это были псковские и торопецкие помещики. Таким образом, ясно, что во всяком случае у 28 лиц под Москвой поместий не было. Следовательно, «Боярская книга 1556 г.» свидетельствует о том, что тысячники псковичи и новгородцы под Москвой земель не получили. Проект реформы, вероятно, остался неосуществленным потому, что у правительства не было необходимого фонда свободных земель под Москвой. Правительственный замысел лишь много позднее был использован при организации опричнины. В годы опричнины испомещение было проведено за счет боярского землевладения; во время же правления Адашева и Сильвестра этого сделать еще было нельзя [1515] .
1512
«Боярская книга 1556 г.», стр. 25–88.
1513
С. Д. Аксаков, И. П. Блаженков, М. Д. Игнатьев, И. И. Ко-былин-Мокшеев, Т. Г. Кокошкин, Ф. В. Крюков-Сорокоумов, C. Ф. Нагой, С. И. и С. Ф. Нащокины, А. Е. Огарев, В. А. Сабуров-Вельяминов, Д. К. Хлопов, Г. С. Цыплятев, И. Д. Щепин-Ростовский.
1514
Б. У. Болтин, М. Ф. Бурцев, Б. А. Вешняков, Н. Ф. Вышеславцев, А. Д. Гурьев, Р. Д. Игнатьев, А. П. и В. В. Плещеевы, Ф. Л. Соловцов, М. Д. Хвостов, А. 3. и Н. 3. Чеглоковы, А. А. Шмойлов, С. У. Юренев. При этом у А. Ш. Плещеева было 17 вытей, а в серпуховском смотре «за собою сказал 170 чети»; у Ф. Л. Соловцова — 33 выти, по серпуховскому смотру — 300 четвертей. Выти, следовательно, были просто переверстаны на чети, из расчета выть = 10 четей. И. И. Смирнов почему-то считает, что Соловцов и Плещеев получили земли в четвертях «вместо прежних псковских» (И. И. Смирнов, Очерки, стр. 414).
1515
Наши наблюдения о Тысячной книге подтверждает Н. Н. Масленникова, установившая, что тысячники-псковичи находились в своих поместьях в Пскове до конца XVI в. (Я. Н. Масленникова, указ. соч., стр. 122–123).
Впрочем, одна из сторон предполагавшейся реформы вскоре уже осуществилась. В 1551/52 г. была составлена Дворовая тетрадь, куда попали все служилые люди государева двора, из которого черпались основные кадры для комплектования командного состава армии, для замещения высших правительственных должностей и т. д. [1516] Отныне ежегодно по Дворовой тетради происходила проверка наличного состава государева двора. Судя по Дворовой тетради, его основную массу, несшую службу по «дворовому списку», составляли дети боярские, что свидетельствовало о росте политического влияния дворянства.
1516
В Дворовой тетради мы находим около 610 тысячников «Московских городов» (исключая Псков, Новгород и Торопец) из общего числа 764. Тысячники, следовательно, в основной своей массе входили в состав государева двора.
В свое время автором этих строк было сделано предположение, что Дворовая тетрадь являлась реальным списком государева двора и была составлена в 1551/52 г. и что дата «7045», имеющаяся в некоторых ее текстах, является испорченной от «7060» [1517] .
Это предположение, однако, наталкивалось на некоторые препятствия, имевшиеся в Никифоровском списке памятника: там был помещен И. Г. Морозов (по сведениям Шереметевского списка дворовых чинов, умерший в 1549 г.) и имелись пометы 7056 (л. 102 об.) и 7094 (л. 147); три раза был упомянут 7060 год (л. 116 об., 117, 127 об.) В своей рецензии на издание Дворовой тетради И. И. Смирнов полагал, что «время составления «Тетради дворовой» придется отодвинуть еще дальше, к началу 60-х годов», так как пометы в Никифоровском списке ведут нас к десятням 50-х годов XVI в. [1518]
1517
Тысячная книга, стр. 17, 18.
1518
«Вопросы истории», 1951, № 7, стр. 116.
В настоящее время найден новый Музейный список Дворовой тетради, который решает этот вопрос [1519] . В его заголовке мы встречаем дату «7060» (т. е. 1551/52 г.), когда был составлен ее первоначальный текст, еще не оснащенный приисками.
Дата 1551/52 г. как время составления Дворовой тетради подтверждается и анализом списка бояр и окольничих из ее состава. В этих списках окольничие и бояре, получившие свои звания после 1551 г., помещены в хронологической последовательности [1520] .
1519
ГИМ, Музейное собр., № 3417. Сборник 60-х годов XVI в. в лист, на 101 листе; на л. 1—29 помещен родословец с введением «Выписано из гранографов… корень великих государев российских»; на л. 29–42 об. — новый список Тысячной книги, на л. 42 об. — 89 об. — Дворовая тетрадь; на л. 89 об. — 98 об. — помещен «Список 100 году» и на л. 99—101 — выпись Дм. Китаева. Состав Музейного сборника близок к третьей части Никифоровского сборника (Тысячная книга, стр. 25).
1520
За исключением братьев старых бояр и окольничих. Так, например, Петр, Иван и Дмитрий Булгаковы стали боярами в 1555–1559 гг., но они помещены не в хронологической последовательности, приписаны к своему брату Федору, сделавшемуся боярином еще до 1552 г.
Так, среди бояр последовательно помещены Д. И. Немой [1521] , П. В. Морозов [1522] , Ф. Г. Адашев [1523] , В. Ю. Траханиотов [1524] , И. М. Воронцов [1525] , И. М. Троекуров [1526] , И. В. Горенский [1527] и т. д. Последним среди бояр был помещен Ф. И. Умный-Колычев, получивший свое звание в марте 1562 г. [1528]
1521
Упоминается как боярин летом 1552 г. (ДРК, стр. 155).
1522
Боярин уже летом — зимой 1553 г. (ДРК, стр. 162, 165).
1523
Боярин уже летом 1553 г. (ДРК, стр. 161).
1524
Боярин уже в августе 1553 г. (ДРК, стр. 162).
1525
Боярин уже в апреле 1555 г. (ДРК, стр. 8).
1526
Боярин в 1554/55 г. (помета Музейного списка).
1527
Боярин уже весною 1555 г. (ДРК, стр. 175). Далее среди бояр помещен Ю. И. Шемякин-Пронский, получивший это звание уже после похода на Астрахань в 1554 г. (в августе 1554 г, боярином еще не был, ДРК, стр. 166).
1528
СГГиД., ч. 1, № 176.