Регент
Шрифт:
Реальная, холодная, увесистая… Как неизбежность!
И только тогда он понял, что прежний сон перестал быть прежним.
Глава тридцать шестая
Утром ему принесли завтрак. Тоже, наверное, остатки вчерашнего праздничного стола…
Как и за ужином, охранник оказался гораздо более любезен, чем в самом начале заключения. Возможно, это была улыбка судьбы. А может, наоборот, гримаса.
Это должно показать будущее.
И оно наступило очень скоро, потому что за Осетром пришли.
Охранники, конечно, на вчерашних не походили – у тех, надо полагать, сегодня был день отдыха – но во вчерашнем количестве. И далеко не столь любезные, как тот, что приносил завтрак.
В качестве метательного снаряда они, правда, Осетра не использовали, но в остальном все случилось по-прежнему.
– Встать, арестованный!
Осетр встал.
– На выход, арестованный!
Осетр вышел в коридор.
– Лицом к стене, арестованный!
Встал, как приказано.
– Вперед, арестованный!
И пошагали процессией по коридорам, поехали толпой на лифтах. Не туда, где он был вчера. И не к тому, с кем он был вчера.
Судя по обстановке, привели его в дворцовую медицинскую часть. У императора ведь не только церковь своя, но и лазарет. Или госпиталь?…
В кабинете Осетра ждал низенький полный мужчина. И, похоже, совершенно лысый. Во всяком случае, из-под белой шапочки не выбивалось ни единого волоска. Охранников он за дверь не удалил.
Знать, опасался арестованного.
– Прошу вас, голубчик… Вложите вот в этот аппарат вашу левую руку.
Аппарат был Осетру хорошо знаком, не раз приходилось в жизни сталкиваться. С помощью таких берут кровь на анализ.
Осетр вложил руку, ощутил укол, и все закончилось.
– Прошу вас, голубчики… Я все сделал, можете уводить пациента.
Осетр сдержался, чтобы не фыркнуть. Тоже мне – нашел пациента, ржавый болт тебе в котловину, светило медицинское!
Сделал доктор, конечно, не все – все будет, когда он произведет полный анализ и определит генетический код Осетра. А потом, надо полагать, сравнит полученный результат с генетическим кодом Владислава Второго. И все станет ясно! Никакая временная потеря памяти полученного вывода не объяснит.
Это ваш кровный родственник, ваше императорское величество! Причем, судя по соотношению основных генетических параметров, сын. Абсолютно точно, ваше императорское величество! Ошибки быть не может! У нас самая современная аппаратура, она никаких ошибок в определении родственных связей не допускает! Так что не извольте сомневаться! Мы за свои выводы отвечаем!
И все станет архиясно! Конечно, Владислав Второй наверняка пожелает еще раз побеседовать… допросить своего… майора-«росомаху», и в самом деле оказавшегося его сыном…
Между тем Осетра вывели из кабинета и провели по коридору до следующей двери.
Очередной доктор тоже был толстяком, но ростом много выше предыдущего. И со знатной, чуть седоватой шевелюрой. Такими в детских фильмах изображают сказочных великанов.
Ему бы в руки палицу, и на съемочную площадку…
Однако вместо палицы в руках у великана находился блестящий никелированный молоточек.
Осетру предложили раздеться, усадили на стул, поводили молоточком у него перед глазами, почертили на голой груди замысловатые кривые, постучали по коленям.
Манипуляции сопровождались этаким мурлыканьем:
– Ну-с, молодой человек… Присаживайтесь… Смотрите на молоточек… Прекрасно… А теперь вот сюда… Превосходно… А как у нас с рефлексами, друг мой?… Великолепно… Нервная система у вас, похоже, хоть куда…
Потом Осетра пересадили на койку, а великан доктор передвинул к койке стул и угнездился на нем. Посмотрел на Осетра в упор. Молоточка в его руках уже не было, его место занял блестящий шарик.
Мурлыканье стало более вкрадчивым и монотонным:
– Смотрите на этот шарик, друг мой… Внимательно смотрите… Вам покойно и тепло… Чувствуете?…
Осетр кивнул, поскольку ему и в самом деле стало покойно и тепло.
– Вам покойно и тепло… Вам очень покойно… Вы счастливы… Вас ничто не тревожит…
Осетр почувствовал, как где-то внутри него появилось нечто инородное, не свое. Не то чужие пальцы, не то чужие мысли… Не то в голове, не то в сердце… А может, и в позвоночнике…
Однако он и виду не подал, что обнаружил инородность. Он и сам не знал почему, просто один из законов поведения «росомах» в сложной ситуации гласит: «Веди себя именно так, как ждут твои противники. Тем неожиданнее для них будет изменение твоего поведения».
Щупач продолжал мурлыкать:
– Вас ничто не тревожит… Вам совершенно покойно… Вам хочется спать… У вас закрываются глаза…
Спать и вправду захотелось.
Однако с глазами вполне можно было справиться и не закрывать их.
«Веди себя именно так, как ждут твои противники. Тем неожиданнее для них будет изменение твоего поведения»…
И Осетр прикрыл глаза.
– У вас закрываются глаза… Прилягте на койку… Найдите удобную позу… Так вам будет еще покойнее…
Осетр осторожно завалился на бок, медленно принял удобную позу, пошевелился немного и засопел.
Щупач продолжал мурлыкать, чужие пальцы продолжали копаться в мозгах…
Осетр совершенно расслабился.
Под монотонное мурлыканье его толкнули в плечо. Хмыкнули. Потом толкнули еще раз, посильнее.
Осетр не отреагировал.
Мурлыканье затихло, прошелестели по полу шаги.
– Охрана, – прозвучало негромко, – попрошу вас покинуть кабинет.
Снова шаги, шелест дематериализующейся и – после паузы – вернувшейся на свое место двери.
Теперь Осетр вполне мог вскочить с койки и скрутить доктора.