Регент
Шрифт:
«Так вот почему ты мне тогда, на Дивноморье, выдал именно такую информацию», – подумал Осетр. И спросил:
– Вы тоже были так закодированы, Всеволод Андреич?
Железный Генерал снова усмехнулся и потер пальцем набухший мешок под правым глазом:
– Конечно! Чем я отличаюсь от других? Меня тоже можно расколоть. Хоть и не просто это, но квалифицированный щупач в комбинации с суперпентоталом справился бы. Нам помогало еще и то, что самый квалифицированный в стране щупач работал именно на нас.
«Я, пожалуй, даже догадываюсь, кто он, – подумал Осетр. – Но не стоит
– Вот таков был мой замысел с этим анонимным письмом. В конечном итоге расчет оказался верным. Министр Толстой принял нашу сторону, а министр Кушелев-Безбородко – сторону императора. Каждый сделал свой выбор. Выбор министра имперской безопасности оказался правильным, а министра внутренних дел – нет. Один на коне, другой в могиле. В общем, на войне как на войне. Война – это наша профессия. Я вот только одного не могу понять. – Дед поморщился, будто у него внезапно заболели зубы. – Отправляя императору анонимное письмо, я вовсе не собирался рисковать тобой. Ты ни в коем случае не мог попасть в его руки. И я никак не могу понять, как повелся на твое предложение с этим визитом к императору. Не должен был я соглашаться на такую авантюру. Мне следовало тебя под замок посадить, начни ты ерепениться, ибо в оперативном смысле этот полет на церемонию награждения являлся полнейшей глупостью. – Он сокрушенно покачал головой. – Старею, что ли? Такой прокол… Может, мне и правда в отставку пора? – Он потер обеими руками лицо.
И стало видно, как он устал.
Эта помятая физиономия принадлежала сейчас старику, которому действительно пора было в отставку…
– Что вы, Всеволод Андреевич! – сказал Осетр. – Да я без вас, как без рук. Ни о какой отставке не может идти и речи! Мой визит к Владиславу и в самом деле – большая глупость, но ответственность за это лежит в первую очередь на мне самом. И пусть этот прокол останется нашей совместной маленькой тайной. Не дай бог узнает о нем Вершитель Бедросо! Он непременно станет считать меня глупцом. И хотя с точки зрения стратегии иногда полезно, чтобы противник считал вас неумным, мы не дадим ему такой возможности. Правда?
Конечно, он и сам нес сейчас отборнейшую чушь, но что такое глупость, когда бывают случаи, что и отъявленная ложь – спасение для близкого человека?
И если можно сейчас улучшить Деду настроение, помочь ему забыть о своем проколе (который, как мы знаем, был вовсе не его проколом и не его выбором), то ради этого улучшения, ради этой помощи можно и отъявленную глупость сморозить. В конце концов, мы – единомышленники! В конце концов, мы – «росомахи»! В конце концов, мы – гвардейцы!
И от нас не убудет!
В череде дел не забыл Осетр встретиться и с главой имперского разведывательного управления князем Петром Афанасьевичем Белозеровым. Князь поддержал заговорщиков и потому сохранил свой пост.
Глава ИРУ получил два задания.
Во-первых, отыскать на территории Великого Мерканского Ордена беглого императора и организовать наблюдение за ним. Дабы не оказаться застигнутыми врасплох…
А во-вторых, – не в ущерб первому заданию –
Конечно, будь его воля, Осетр поменял бы задания местами. Но регент так поступить не мог. Увы…
Глава пятьдесят восьмая
Через месяц напряженной работы, когда кучу срочных дел худо-бедно удалось разгрести, во дворце был устроен прием для столичной знати.
Собрались представители множества древних росских родов – от потомков Михаила Черниговского (таких как князья Оболенские, Барятинские или Путятины) и Владимира Мономаха (таких как князья Бельские, Засекины-Сонцевы или Ромодановские) до тех, чьим предкам титул был когда-то пожалован (те же графья Толстые или Кушелевы-Безбородко). Из последних, правда, на приеме никто не появился. То ли их не пригласили, то ли они сами, после самоубийства бывшего министра внутренних дел, побоялись предстать пред светлые очи регента.
И на этом вот приеме Осетр, неожиданно для себя, увидел Яну.
Княжна Татьяна Чернятинская пребывала в сопровождении папеньки, маменьки и сестренок.
Она восхитительно выглядела в том самом открытом зеленом платье, увиденном им в одном из первых «вещих» снов.
«Росомашье» сердце дало перебой, но Осетр, когда ему представляли семью Чернятинских, приложил все усилия, чтобы остаться невозмутимым.
Иначе сколько же слухов и пересудов пойдет вокруг?…
И только потом ему пришло в голову, что он обеспокоен совсем не тем.
Ведь раз она здесь, значит, Владислав, сбежав, отпустил ее? Почему же ему, Осетру, не доложили об этом? Надо будет немедля взгреть всех по первое число – от Деда до Охлябинина с Толстым…
Тут он снова подумал, что обеспокоен совсем не тем.
И он нашел возможность обмолвиться с Яной парой слов. А попросту – пригласил ее на медленный танец, во время которого вполне можно поговорить.
К нему вернулось Дивноморье, с его синим океаном, концертами и прогулками по пляжу. И с любовью…
– Когда ты вернулась? И каким образом?
Она виновато потупилась:
– Да, я обнаружила, вернувшись, что ты… вы мне звонили, ваше высочество.
Они сделали очередное па, вернувшись друг к другу.
– Не называй меня «высочество»!
– Я обнаружила, что ты мне звонил. Но до тебя к этому времени было уже не добраться. Я попыталась объяснить твоим помощникам, что ты сам звонил, но меня попросту подняли на смех. «Регент занимается исключительно государственными делами», – объяснили мне…
– Почему он тебя отпустил?
– Он меня и не держал.
Новое па и новое возвращение.
– За каким же тогда дьяволом Владислав взял тебя в заложницы?
От неожиданности вопроса она даже остановилась, сбившись с ритма. Осетр, холодея, замер рядом.
– Какие заложницы? Какой Владислав? Я летала в гости к своему молодому человеку. Его зовут Владимир, а вовсе не Владислав! – Она попыталась сделать очередное па.
Но теперь сбился с танца регент – настолько уверовал в то, что император увез девушку с собой.