Регресс
Шрифт:
Стоя перед входом в квартиру профессора, глядя в черный глазок камеры, я произнес стандартные фразы, подтверждающие моё добровольное участие в предстоящем эксперименте № 1191-3211-243/х. Зачитав их с развернутого передо мной Закхером экрана, я почувствовал, что обратного пути уже нет. Теперь я обязан рискнуть. Чтобы подписаться под сказанным, я поднес палец к сканирующему окну. При заключении договоров, совершении сделок Система всегда требовала совершения подобной процедуры. Отпечаток пальца служил у нас электронной подписью, я относился к этому, как к формальности, каково же было моё удивление, когда сразу после сканирования последовал странный сигнал. Звук, похожий на вой серены, нарушил городской покой. Металлический голос, вырвавшийся из динамика, неустанно повторял фразу: «Доступ запрещен!». Я испугался. Дверь!.. Распахнутая входная дверь дома Закхера, которою мы оставили открытой, стала сама собою закрываться. Вот оно… Эта была та самая блокировка Системы, которой я боялся и которую ожидал. Я схватился за ручку двери. Мне нужно было помешать ей, не дать захлопнуться. Закхер кинулся мне помогать.
– Скорее, скорее, голубчик. Да что же это, что же это происходит… – причитал он, упираясь ногами в стену.
Теперь я был уверен, что затворись сейчас эта дверь, я больше уже не попаду ни в дом Закхера, ни в свой собственный, ни в какой другой. Аптаун для меня теперь закрыт. Недолго думая, я проскочил через оставшуюся между дверным проёмом узкую щель. Закхер поспешил за мной. Дверь за нами захлопнулась, вой сирены прекратился. Я посмотрел в окно. Прохожие на улице боязливо продолжали озираться на нашу квартиру. Я задернул штору…
– Голубчик, что же произошло? Что же вы такое натворили? – пытаясь отдышаться, спросил меня профессор.
Я всё понял. Стоило мне только услышать вой сирены, как я уже догадался обо всем. С момента моего бегства из дома прошло три дня. Система… Квартира, оставленная одним из хозяев в то время, как второй, оставшийся внутри, по всем признакам не ведет никакой деятельности, не могла не вызвать подозрений. Теперь я был уверен, что тело Эльзы нашли. Выбора у меня не оставалось.
– Доктор, давайте скорее начнем, – поспешил предложить я. – Вы ведь хотели, ждали этот эксперимент.
– Конечно, конечно… – заторопился Закхер. – О, вы не пожалеете. Вот увидите… Мне нужно подготовить вас… Садитесь, садитесь удобнее… Сейчас…
Почтительно он усадил меня в, пожалуй, самое большое в его доме кресло, скинув перед этим с него какое-то своё барахло.
– Было бы хорошо, если бы начали сегодня вечером. У меня со вчерашнего дня ещё всё готово. Вы не возражаете, голубчик? И, пожалуйста, можете называть меня по имени – Джек.
Я только развел руками.
– Я сделаю вам несколько инъекций, а потом… Вот смотрите, вам нужно будет побыть в этом боксе, – затараторил Закхер, пододвигая ко мне парящий прямо в воздухе тончайший мобильный экран.
На этом, совсем недавно поступившем в продажу оптическом устройстве, появилась довольно просторная комната. Стеклянные стены, прозрачный потолок… Все углы её были увешаны камерами и датчиками, я был уверен, что датчиками был сплошь напичкан и мягкий её пол.
– И сколько это продлиться? Сколько времени мне придется пробыть здесь? – поинтересовался я.
– По моим расчетам сто девяносто часов… Восемь дней…
– Все восемь дней в этой комнате?! – возмутился я.
– Ну, голубчик. Это будет не сложно, уверяю вас… У вас будет всё, что нужно. Я не могу проводить эксперимент в другом месте. Бокс оборудован совершеннейшей системой контроля жизнедеятельности, в нём собрано оборудование, подобное тому, которое используется самой Системой… Вы поймите, мне ведь нужно будет проконтролировать все, даже мельчайшие изменения в вашем организме… Все внутренние и внешние параметры.
Я недовольно смотрел на экран.
– Поверьте, я буду всё время рядом… – убеждал меня Закхер.
– Послушайте, Джек, – сказал я. – Если со мной что-нибудь случится…
– Да что вы, – замахал руками Закхер. – Ну как вы могли подумать. Вы же видели отчеты, всё безопасно. Я всё предусмотрел. Никакой боли, никаких неудобств. Вот расчеты всех дозировок… От вас ведь ничего даже не требуется… Только одно, только об одном настоятельно попрошу вас… Всё, что мне от вас нужно – это чтобы вы хорошо запомнили всё, что будете чувствовать… Мне нужно как можно более точное описание ваших ощущений в каждый временной момент. Вот, смотрите, я повесил в комнате часы…
Закхер навел камеру, и я увидел циферблат электронных часов на одной из стен бокса.
– Пожалуйста, посматривайте на них… Это очень важно… «О» – это время начала нашего опыта. Мне нужно… Очень нужно будет услышать от вас, что вы чувствовали в разные моменты времени… Пожалуйста, я вас очень прошу…
– Ну если хотите, я могу взять свой планшет с собой… – предложил я. – Буду записывать всё, что будет со мной происходить, заняться-то там больше мне будет нечем…
– Да… – почему-то растерялся Закхер. – Это хорошо. Конечно, записывайте… Только знаете что, вы всё-таки постарайтесь всё ещё и запомнить. Вы помните эмпирический закон Мелинга?
– Конечно, – удивился я. Формулу Мелинга проходят ещё в школе.
– А Больмаца? – не унимался Закхер.
– Ну ещё бы, её проходят все на втором курсе…
– Вот и отлично! Замечательно! Множество переменных… Это то, что нужно для проверки. Вспоминайте их иногда во время эксперимента… Пожалуйста.
Я был обескуражен столь странной просьбой. Ни эмпирический закон Мелинга, ни тем более формула Больмаца вроде бы никак не были связаны с указанной в предстоящем опыте темой.
– И ещё закон относительности Эйнштейна… – задумчиво произнес Закхер.
– Да, «е = mc2». Она тоже нужна…
– Но для чего? – удивился я.
– Вы поймете… Всё поймете потом. Сейчас я не могу рассказать вам всех тонкостей эксперимента, не нарушив тем самым его чистоту.
Я сдался. Мне хотелось ему верить. Если профессор хочет, чтобы я вспомнил формулы, я вспомню…
– Теперь, голубчик, вам нужно отдохнуть, – принялся суетиться вокруг меня Закхер. – Пойдемте, у меня есть отличная сыворотка, она полностью восстановит ваши силы после утомительной дороги… Мне нужен для эксперимента ваш четкий ум.
Проведя меня в другую комнату, Закхер сделал инъекцию. Выполнить процедуру проверки химического состава вводимого мне раствора, мне не удалось. Эта функция тестирования всех потребляемых продуктов, встроенная для обеспокоенных своим здоровьем аптаунцев прямо в планшет, сегодня оказалась для меня бесполезной. Закхер категорически был против, чтобы кто-либо знал состав пока ещё не запатентованных им веществ. Мне пришлось согласиться. Зеленоватого цвета препарат, очень напоминающий широко использующийся среди аптаунцев для повышения работоспособности метапропилин, потекло по моим сосудам. Эксперимент начался.