Реинкарнация
Шрифт:
Ступени что вели к дверям закрытого отделения, печально известного под номером четыре, облезли от часто шаркающих по ним ног. Здешний запах можно было охарактеризовать как больничный с примесью стариковского, и сдобренный пережаренным в автоклаве бельем. Решетка через которую на нас смотрел довольно милый санитар, была приоткрыта. Он ждал нас. Мне еще не приходилось бывать в подобного рода заведениях, поэтому я не знал на чем основаны принципы его работы.
– Я вас проведу к заведующей, она ждет, - сказал санитар.
– Идите за мной.
Мы оказались в конце коридора в довольно маленьком кабинете, где нас приветливо встретила молодая, красивая женщина. Увидя нас, она из-за стола предложила нам сесть и улыбнулась мне очаровательной улыбкой. Она была в нейлоновом белом халате, через который можно было разглядеть ее дорогое белье.
– Здравствуйте, меня зовут Дина Валерьевна, - мягким голосом представилась врач.
– Григорий ваш родственник?
– Нет, что вы! Мы из монастыря, - ответил Лева, чем вызвал в ней неподдельное удивление.
– О, извините!
– слегка оторопев, заметила она.
– Мне нужно было сразу догадаться, кто вы. Просто у нас не так часто встретишь монахов.
– Это ничего, ведь мы уже не первые, - улыбнувшись заметил я.
– Вы можете нам в двух словах объяснить что с Григорием, - спросил Лева.
– Что-то серъезное?
– Пока не могу ничего сказать. Я сама еще не понимаю.
– Так тоже бывает?
– Ну знаете, аскетическая жизнь по разному действует на людей. Причин может быть множество, но его симптомы не похожи на известные мне. Сделаем все анализы, понаблюдаем. Меня предупредили, что вам не нужна огласка, так что полежит под чужой фамилией. Не волнуйтесь, сделаем все что можно.
– А с ним можно поговорить?
– Если только недолго!
После этого, санитар проводил нас к девятой палате и был рядом на протяжении всего нашего разговора с Григорием.
– Гриша здравствуй, - сказал Лева, и добавил: - Ну как ты ?
Покинутый богом и изнывающий в одиночестве, он повернулся. Его глаза запали внутрь черепа так, что напоминали два черных пятна смотрящие сквозь меня. Его губы, словно губы жаждущего, были сухими и потрескались, то-ли от принимаемых лекарств, то-ли от недостатка жидкости в организме.
– Теперь, вас спасет только вера!
– прошипел он.
– Гриша, скажи где цера, - начал Лева.
– Ты смог ее перевести?
– Я вижу плохие сны, - сказал негромко Гриша и заплакал, как только-что проснувшийся ребенок.
– Я что-то потерял в одеяле. Нужно это найти. Помогите мне!
– Он стал рыться в одеяле в надежде найти потерянную им вещь, которой просто не могло быть. Ведь пациентов этого отделения старались ограничивать во всем, дабы избежать непредсказуемых последствий. Помня о словах заведующей, я осмотрелся по сторонам и дал понять Леве, что нам пора.
– Это не может быть одержимостью?
– поинтересовался я тогда у Дины Валерьевны.
– Ну знаете! О подобного рода версиях я не задумывалась.
– У нас сейчас тоже скептически смотрят на это, - заметил Лева.
– В монастыре категорически отнеслись к «отчитке» потому, что нынешний архиерей не дает на эту процедуру своего согласия.
– Что такое «отчитка»?
– спросила врач.
– Обряд изгнания бесов.
– Подобного рода одержимость, в медицинской практике рассматривается больше как частный случай психического расстройства. Оно даже имеет свое название, но ему свойственны такие симптомы, как раздвоение личности, эпилепсия, синдром Туретта. У Григория ничего подобного не наблюдается.
– Это и пугает, - заметил Лева.
Уже по прибытию в монастырь Лева поговорил с настоятелем храма, и получил разрешение на осмотр личных вещей Григория и его кельи. Мы же с Ростом решили вернуться в капище, чтобы хоть как-то помочь прояснить сложившуюся ситуацию.
– С чего начнем?
– поинтересовался Ростик.
– Черт его знает. Как думаешь, мог он сюда вернуться и спрятать церу здесь?
– А смысл? Ее можно и на территории спрятать так, что никто не найдет.
– А вдруг он все-таки сумел ее перевести и обнаружил там такое, отчего мог лишиться рассудка. Такое может быть?
– Может, но маловероятно.
– Я его видел. Он, не чуть-чуть не в себе, он полностью лишился разума, - сказал я, и дотронулся двумя пальцами до правого виска своей головы.
– И поэтому ты связал его одержимость с этой дощечкой?
– Это дощечка пропала, а он после ее находки угодил в клинику для душевнобольных. Странные совпадения, не правда ли?
– Что ж, пожалуй я с тобой соглашусь, церу действительно нужно найти. А дальше будет видно, - согласился Рост.
Не успел он закончить, а я уже достал из сумки, две солдатские лопаты и с помыслами далекими от Бога, принялся разгребать золу в одной из четырех ям. Немного погодя, Ростик позвал меня к себе, на другую сторону капища и я подумал, что он что-то нашел. И угадал. Этой находкой оказался кусок телячьей кожи, где на старославянском было написано: «… бе таль балия аже восхитити ........ ........ або ….. мыто .. изуметися ….... .. гоньзнути ...».
Тогда мы еще не знали, что значат эти слова, поэтому отнеслись к этому куску кожи, просто как к важной находке. И не более того.
– Ты понимаешь что тут написано?
– спросил я у Роста.
– Точно знаю, что это старославянский, я часто видел похожие буквы в монастырских книгах. Дома найдем переводчика.
– Надеюсь это поможет.
– Значит ты все-таки думаешь, что во всем виновата цера?
– Да! Думаю так, - ответил я.
– Вот только где она может быть? Мы тут уже ископали добрую половину, а ее так и не нашли.
В эту минуту моя лопата с глухим звуком наткнулась на что-то твердое. Я не обратил на это внимания, ведь в этом месте было много каменной соли перемешанной с неизвестным мне черным минералом. Я подумал, что в очередной раз наткнулся на камень. Но, на этот раз я ошибся. Это оказалась искомая цера. Григорий завернул ее в широкий и длинный омофор. Омофор - это длинная и широкая лента с крестами. Принадлежность облачения епископа, символизирующая спасение человека особой божественной силой.