Реинкарнатор

Синякин Сергей Николаевич

Одно время он даже был клиентом Даосова, когда скончалась его царицынская теща. Именно тогда Шабальян попросил Бориса Романовича пересадить душу умершей Анаит Иосифовны в березку у его добротного дома. Через два дня после исполнения сделки в натуре Мартин Цоганович вышел на улицу с топором в руках и срубил березку, как елочку из детской новогодней песенки, — под самый корешок. Сделать это при жизни тещи он не решался, прекрасно понимая, что в третий раз ему высшую меру на тюремный срок не заменят, а вот над березкой душу можно было отвести вполне безнаказанно. Правда, Мартин Цоганович несколько

ошибся в своих расчетах. За потраву зеленых насаждений его все-таки наказали на двести рублей.

Клиентов своего кафе Мартин Цоганович Шабальян встречал в неизменном полосатом костюме, который каждый, кто знал историю жизни неугомонного армянина, почему-то принимал за тюремную робу.

С Даосовым он доброжелательно поздоровался и указал ему на нужный столик. Видимо, кто-то его уже предупредил, что Даосов обязательно придет. Заказа Борис Романович не делал, тем не менее на столике тут же появились бутылка коньяка, зелень, сыр, лаваш, шоколадные конфеты, тоненько порезанный лимон, а через некоторое время принесли дымящееся фирменное блюдо — нежнейший и сочный люля-кебаб, который могли готовить только у дяди Миши, как называли Шабальяна завсегдатаи его кафе. Многие и не раз пытались узнать секрет приготовления люля-кебаба, но дядя Миша стойко хранил тайну. Между тем секрет был очень прост: для приготовления люля Мартин Цоганович брал низкосортные и пленочные куски мяса и прокручивал их через электромясорубку два раза.

— За счет заведения, — грустно объяснил роскошь стола хозяин кафе и отошел по своим неотложным предпринимательским делам.

Аппетита у Даосова не было, но от люля-кебаба исходил такой аромат, что Борис Романович съел один кусочек, потом другой и как-то незаметно для себя запил съеденное рюмкой прекрасного коньяка «Ахтамар».

— Свободно?

Даосов не успел ответить, как в белое пластмассовое кресло у его столика бесцеремонно плюхнулся смуглый и оттого похожий на араба высокий горбоносый гражданин с густой гривой иссиня-черных волос, ниспадающих на широкие плечи.

— Знаете, молодой человек, — устало сказал Даосов, — менее всего я сейчас расположен к беседам. Горбоносый нагло улыбнулся.

— Не хочется, и не надо! — покладисто согласился он. — Тогда прогуляйся немного. Ментов ты привел?

— Каких ментов? — поднял голову от тарелки Борис Романович.

— А вон они в «жигуленке» сидят, — кивнул горбоносый. — Значит, так — ты выходишь и гуляешь вон туда, в сторону недостроенного моста. Там тебя встретят. Иди, родной, а я пока задержусь, пугану малость товарищей милиционеров!

Борис Романович незаметно посмотрел на стоящий чуть поодаль автомобиль, в котором сидели четверо спортивно-подтянутых мужиков. Странно, как это он их раньше не заметил? А ведь ясно было со слов губернатора, что следят за Борисом Романовичем, каждый шаг его отслеживают!

Выпив еще рюмку коньяку, Даосов поднялся и неторопливо побрел в сторону, указанную горбоносым.

В машине меж тем немного волновались. Заметив подсевшего к Даосову горбоносого, Сурков немедленно включил подслушивающее устройство и некоторое время с удивлением прислушивался к чирикающим звукам, доносящимся из прибора.

— Это по-каковски они болтают? — удивленно спросил он.

Сидящие рядом товарищи на этот

риторический вопрос ответить не могли.

— Глянь, — сказал Дмитрий. — Объект-то наш уходит!

— Заводи! — приказал Сурков. — Игорек, на выход! Пошел за объектом! Володя, тихонечко поезжай следом.

Водитель тронул машину. Метров через пятьдесят на пути «жигуленка» вдруг встал человек в генеральском мундире, который вначале показался экипажу похожим, а затем и на самом деле оказался начальником Управления внутренних дел генерал-лейтенантом Рвачевым. Генерал хмуро смотрел на машину и манил к себе водителя согнутым пальцем.

— Товарищ генерал! — Сурков выскочил из машины и поднял ладонь к непокрытой голове. Без формы ведь был, в гражданке. — Экипаж машины осуществляет наружное наблюдение за порученным объектом; Доложил лейтенант милиции Сурков.

— Вы что себе позволяете? — хмуро сказал генерал Рвачев. — Если вы на службе, лейтенант, то почему от вас пахнет коньяком?

Лейтенант милиции Сурков хотел возразить начальнику управления и с ужасом вдруг осознал, что от него не просто пахнет коньяком, он безобразно пьян, как и его товарищи, вообще не сумевшие выбраться из автомашины. Лейтенант милиции Игорь Иванцов неторопливо шел за Даосовым. Особо прятаться не стоило — фигурант шагал, совсем не оглядываясь назад. Иванцов не отрывал глаз от понурой спины объекта. Видно было, расстроился человек, дороги перед собой не видит. И все-таки Иванцов был осторожен, шел рядом с пышной зеленью смородиновых кустов, готовый шагнуть в их спасительную тень, если фигурант вздумает провериться.

Вот из этих-то кустов и послышалось свистящее шипение. Вначале Ивандов заметил колеблющуюся тень, потом, обернувшись, увидел, что из кустов, стоя на хвосте и расправив пятнистый капюшон, шипит на него исполинская змея. При этом змея смотрела на него желтым немигающим глазом, и видно было, как из ее слегка приоткрытой пасти движется черный раздвоенный язычок.

Некоторое время оперативник и пресмыкающееся смотрели друг на друга. Голова змеи склонилась ниже, и Иванцов услышал свистящий шепот чудовища, выговаривающий вполне понятные человеческие слова:

— Сс-чего ты здесь лазиш-шь, с-сучок? Сс-чего вынюх-хиваеш-шь?

Нервы работника службы наружного наблюдения не выдержали. Коротко вскрикнув, он развернулся и со всей стремительностью бросился назад, где неторопливо должны были ехать на машине товарищи. А они и не ехали никуда. Сидели в машине и откровенно дрыхли, даже похрапывали во сне. И такой в кабине густой коньячный запах стоял, что лейтенант Иванцов с грустной завистью подумал: «И когда же вы, братцы, успели набраться?», не заметив даже, что использовал в своем мысленном обращении рифму, достойную бумаги.

А между тем рядом с неторопливо бредущим по направлению к мосту Даосовым остановилась автомашина и кто-то позвал из салона:

— Борис Романович! Не топиться ли с горя собрался? Садись, подвезу!

Даосов хмуро посмотрел на водителя.

Из подъехавшей машины на него смотрел, показывая длинные желтые зубы, сторож с Центрального кладбища. Длинное костистое лицо сторожа кривилось в победной усмешке. Сторож приглашающе махнул реинкарнатору рукой и распахнул дверцу со стороны пассажира.