Река Хронос Том 2. Заповедник для академиков. Купидон. Младенец Фрей
Шрифт:
– То есть вас! – Лида хотела сказать это иронично, но голос сорвался. Она жутко трусила, потому что Ленин-2 был убедителен, как будто уже говорил с броневика.
– Вот именно – меня. И не смейтесь. Я имею все шансы выполнить мою историческую роль. И я ее выполню. У нас уже есть организация. Уже готовы списки. Для начала, голубушка, мы расстреляем пятьдесят тысяч так называемых демократов.
– Но я-то при чем?
– Вы – случайная пешка, которую сдуло с доски порывом ветра.
– Тогда
– Не могу, честное слово, не могу. И это не зависит от моих личных симпатий и антипатий. Вы невольно встали на пути исторического детерминизма и погибнете.
– Но почему? – «Я задохнусь от этого керосина», – ужаснулась Лидочка.
– Потому что никто не должен знать о моем прошлом. Иначе я могу показаться обывателю монстром. Я же должен быть человеком-загадкой, воскресшим из мертвых, быть, простите за банальную цитату, «живее всех живых». И тогда я вторично спасу многострадальную Россию.
Все это звучало напыщенно и – главное – пародийно. Ленин старался показаться Лениным. Но тем не менее Лидочке было так страшно, что ее тошнило.
– Судьба заставила меня страдать и ждать в этой дыре. В прошлой жизни я объездил всю Европу, жил на лучших курортах. Теперь же вся моя заграница – ха-ха-ха! – туристическая поездка в Болгарию десять лет назад.
– Зато теперь перед вами открыт путь в шоп-тур, в Швейцарию! – Лидочка была в бешенстве.
– А вот издеваться я вам не позволю! Я уничтожал и буду уничтожать ничтожных лицемеров и критиканов.
– Вы имеете в виду детей?
– Это не дети, не дети! Это выродки! Это чудовища. Они питаются сгущенкой.
Зазвонил телефон. Лидочка с пустой надеждой прислушивалась к звонкам, словно по телефону могли приказать старику, чтобы он прекратил безобразничать.
– Владимир Ильич!
Ответа не было. Лидочка попробовала приподнять дверь в петлях – может, соскочит. Дверь сидела твердо. Лидочка так увлеклась забавами в духе Монте-Кристо, что вздрогнула, услышав сквозь дверь картавый голос Ленина:
– Вы еще живы, голубушка?
– И надеюсь прожить еще сто лет, – сообщила Лидочка.
– Тогда слушайте и не перебивайте. У меня все готово. Я начинаю операцию, которая призвана спасти Россию от гибели и распада. Я беру власть в свои руки.
– В пределах Садового кольца? – Лидочка была ужасно зла на наследника всех вождей.
– Там посмотрим. – Ленин говорил быстро, отчего картавил более обычного. – Вас это уже не коснется. Я, к сожалению, вынужден убрать лишних свидетелей. Тех, кто может мне реально помешать.
– Кого же?
– Я сегодня час, нет, два часа назад убил вашего друга Сергея Борисовича.
– Вы врете!
– Нет, даю вам слово коммуниста. Я был вынужден его уничтожить, несмотря на то что долгие годы испытывал
– Но вы же врете?
– Не надейтесь. Теперь, когда я добровольно признался в уголовном преступлении, ваша судьба решена. Одного вашего слова достаточно, чтобы они выкопали труп Сергея и провели эксгумацию. Моя репутация висит на волоске.
– Я не скажу! – лживым голосом вякнула Лидочка.
– Дура, при чем тут скажешь или не скажешь! Ты все равно сейчас готова меня обмануть. Чтобы спасти свою ничтожную жизнь. А вот я за жизнь не держусь. Главное для революционера – репутация, главное – чистые руки.
– Я вам не поверила, вы никого не убивали.
Лидочка врала неубедительно, и Фрей это понимал.
– Поверила, мамочка, – сказал он. – Таких, как ты, мы ставили к стенке в семнадцатом!
– Вы насмотрелись революционных фильмов.
Фрей шумно вздохнул. Словно устал от спора.
Потом наступила тишина.
Тишина была наполнена действием, беззвучными движениями – Фрей что-то делал.
Вдруг сказал:
– Черт побери, это же не спички, а сырые дрова. Вот именно, сырые дрова!
Он пронзительно засмеялся.
– Вам никто не поверит! – в отчаянии закричала Лидочка. – Все знают, что Ленин давно умер.
– Поверят, куда денутся! У нас на Руси всегда верили в чудеса. У нас любой юродивый или… как их там… экстрасенс может повести население Москвы в речку, подобно крысолову. Вот так, голубушка!
Снова чиркнула спичка, и раздался торжествующий возглас Фрея:
– Ура! Прощайте, Лидочка! Прощайте и простите старика!
И затем по коридору, удаляясь, застучали его ботинки на высоких каблуках.
Лидочка дернула дверь и тут увидела, как робкий огонек скользнул в щель и тут же в мгновение ока потерял робость и кинулся к ней, охватывая желтым заревом лужу керосина, набежавшую под дверь.
Лидочка хотела было затоптать керосин, но, к счастью, поняла, что это – самоубийство.
Она оглянулась. На крючках висели махровые полотенца и махровый синий халат Сергея, который она и выбрала в качестве главного огнетушителя, потому что помнила, что водой заливать керосин недопустимо.
Лидочка кинула халат на керосиновую лужу и, скинув туфли, начала топтать его – ее попытка оказалась удачной, потому что лужа была, в сущности, невелика. Но керосин пылал за дверью, и казалось, что уже слышен треск разгорающегося пожара. Лида начала срывать полотенца и затыкать ими щель под дверью – халат пропитался керосином, намок, и она бросила его в ванну, ощущая глупое чувство победы.