Река меж зеленых холмов
Шрифт:
Ну что же. В конце концов, пятнадцать лет назад она сама была таким же котенком, которого подобрал и выходил случайный прохожий. А долги нужно платить - если не папе, то хотя бы судьбе. Ребенок, плачущий у дома врача, явно нуждается в медицинской помощи сам или беспокоится за кого-то из близких родственников. Она может хотя бы постараться его утешить. И потом, какая разница, когда начинать сеанс массового лечения? Вполне можно и сегодня.
Она присела на корточки перед мальчиком и тронула его за плечо.
– Что случилось, малыш?
– негромко спросила она на общем. Тот на мгновение вскинул на нее взгляд, потом снова заскулил.
– Что случилось? Не бойся, скажи.
– Мама братика родить не может, - слабым голосом откликнулся тот на кленге.
– С утра. А момбацу сан доктор не идет, у нас денег нет…
Карина в замешательстве оглянулась на молча стоящего позади Касима. Хотя транслятор перевел ей сказанное, в соответствии с официальной легендой она не знала кленг и не могла понимать собеседника. Будь она одна, она бы рискнула поговорить с ним, но в присутствии постороннего свидетеля… К счастью, провожатый истолковал ее взгляд по-своему.
– Он говорит, что у него мама с утра родить не может, - с готовностью перевел он на общий.
– И доктору заплатить нечем.
Так. Замечательно. Еще одна область медицины, в которой она совершенно не разбирается. Учебник по акушерству она листала по диагонали в университете, но в число спецкурсов для полноценного изучения предмет решила не включать. Единственный ее опыт диагностики в данной сфере, да и тот неудачный, также относился к Сураграшу. У одной из женщин в Мумме она обнаружила неправильное, как ей казалось, предлежание плода, но потом, много позже, заглянув в найденный в Архиве учебник, поняла, что ошиблась: поза препятствием для родов не являлась, и опытный акушер вполне мог с проблемой справиться. В любом случае носить ребенка той оставалось еще не меньше двух периодов, и сосредотачиваться на проблеме Карина не стала - и без того дел хватало.
Осваивать акушерское ремесло на ходу, без знаний и без наставника, а особенно в сложных случаях, означает потерять и ребенка, и мать. Но сейчас ситуация другая. Рядом есть специалист, и она вполне может привлечь его для решения проблемы. Деньги? В скрытом внутри ее "тела" тайнике лежит десять тысяч вербов сотенными купюрами. В крайнем случае она ему просто заплатит. Заодно она посмотрит, как работают местные специалисты, называющие себя "врачами". Есть надежда, что в их арсенале не только пляски с бубнами. Иначе предполагаемое ей на следующий день совещание по вопросам здравоохранения смысла не имеет ни малейшего.
– Касим, скажи, что мы поможем его маме, - решительно сказала она, поднимаясь.
– Побудь пока с ним, а я пообщаюсь с саном Таорхом.
Она подошла к двери дома и постучала в нее сначала костяшкам пальцев, а затем - ладошкой. Чуть погодя из-за двери раздался недовольный женский голос, на кленге осведомившийся, кого и с какой целью духи приволокли сюда так поздно вечером.
– Мне нужно поговорить с саном Таорхом, - громко сказала Карина на общем.
– Срочно. Проблемы с роженицей, осложненные роды.
Заскрипело, затрещало, лязгнуло, и в приоткрывшуюся щель выглянуло немолодое женское лицо, недоверчиво вглядывавшееся в нее.
– Что тебе, мальчик?
– недовольно спросила женщина, тоже перейдя на общий.
– Что за роды?
– Осложненные. Мне нужно поговорить с саном Таорхом.
– Он уже лег спать. У тебя есть деньги, чтобы заплатить за лечение?
Спать? Карина сверилась со внутренним часами - всего лишь начало девятого. Хм…
– Сан Таорх с интересом узнает о моем визите, - отрезала она.
– Пожалуйста, разбуди его.
Женщина с сомнением посмотрела на нее, но в конце концов отодвинулась.
– Входи, - хмуро сказала она, отступая от двери и позволяя той распахнуться полностью, открывая доступ в крошечную прихожую с короткой деревянной лавкой.
– Сядь здесь, момбацу сан Таорх выйдет через несколько минут.
"Несколько минут" вылились в четверть часа. Похоже, врач либо успел крепко заснуть, либо просто не шевелился. Карина с трудом подавляла в себе раздражение. Чего он тянет? Когда, наконец, внутренняя дверь дома распахнулась, пропуская дородного мужчину, завернутого в ворох цветастых, по местному обычаю, тканей, она резко поднялась ему навстречу.
– Что случилось?
– осведомился врач, сладко зевая.
– Кто рожает?
– Добрый вечер, момбацу сан Таорх, - вежливо сказала Карина.
– Приношу извинения за поздний визит. Меня зовут Карина Мураций.
Какое-то время врач бездумно смотрел на нее, осовело хлопая ресницами, потом его глаза округлились.
– Карина… Мураций?
– пробормотал он и принялся часто и низко кланяться.
– Момбацу сама Карина, я… не ждал… Я думал, завтра…
– Да, разумеется. Я не предупредила о своем визите. Но так получилось, что в вашем городе с утра не может родить женщина, а ее сын плачет у тебя под стеной, потому что у них нет денег для оплаты твоих услуг. Я хочу, чтобы бы ты ей помог. Мне интересно, как в ваших краях принимают роды. Сколько ты хочешь денег за свои услуги?
– Денег… - пробормотал врач.
– Я беру сто вербов за осмотр, а дальше - по обстоятельствам. Момбацу сама Карина, не надо денег. Из уважения к тебе я сделаю все, что нужно. Где роженица?
– Не знаю. Провожатый ждет снаружи. Пойдем быстрее, я боюсь за ее жизнь.
– Да-да, сама Карина. Идем. Я готов.
– А инструменты?
– удивилась Карина.
– Ты не хочешь их взять?
– Ка…какие инструменты?
– Понятно. Хорошо, идем.
Топать пришлось версты три, в гору и на самую окраину города. Касим вел за руку все еще всхлипывающего мальчугана, а Карина шла за ним, едва сдерживая настойчивое желание подхватить всех троих своих спутников манипуляторами и бегом припустить в нужном направлении. Не поможет - от страха малыш еще потеряет сознание, и тогда придется тратить время, чтобы привести его в чувство. К моменту, когда они достигли покосившейся халупы на границе с лесом, она почти кипела от нетерпения.
В хижине тускло горела медная масляная лампа. На лежанке у входа лежала и еле слышно стонала женщина, возле нее на деревянном обрубке сидел и раскачивался, ухватившись руками за голову, мужчина - вероятно, ее муж. В дальнем углу прижались друг к другу еще двое голых ребятишек, мальчик и девочка, лет трех и пяти с виду. Они сидели молча и смотрели на ввалившуюся в хижину компанию большими круглыми глазами. В нос ударила вонь мочи и кала, идущая от женщины, и сквозь нее - едва ощутимый запах крови.