Река прокладывает русло
Шрифт:
Бадигин был рыжеватый молодой человек с крупным спокойным лицом и пристальными, серьезными глазами. Лескову встречались такие люди, — тихони с твердым характером и ясным умом, с ними было легко вести дела, они лишнего не обещали, но, дав обещание, не подводили. «На Крутилина он, кажется, ни в чем не похож. Как они срабатываются?» — думал Лесков.
— Я вас слушаю, — сказал Бадигин.
Лесков назвал себя. Бадигин уже слышал о его приезде в Черный Бор, это облегчало разговор. Но когда Лесков начал описывать свое впечатление от работы автоматики в цехах и передал беседу с Крутилиным, Бадигин нахмурился. Он с неудовольствием прервал
— Мне кажется, товарищ Лесков, вам нужно обратиться к главному инженеру или в технический отдел. Партийную организацию нашего завода и так уже обвиняют, что она подменяет то механиков, то технологов, то снабженцев — лезет в сугубо специальную область.
— По-вашему, работа регуляторов — это только специальная область? — возразил Лесков. Бадигин усмехнулся:
— А по-вашему, вероятно, нет? Мне пришлось немного поработать в плавильном цеху на конвертерах. Регуляторы и тогда и теперь действовали неважно. Плохо работающие краны мучили нас больше, чем плохо работающие регуляторы: если они стояли, останавливался весь цех. А если регуляторы выходили из строя, это никого особенно не огорчало, плавка шла и без них. Вот почему я считаю, что это вопрос чисто технический.
Лескову уже казалось, что он обманулся в своем первом впечатлении от Бадигина. Этот человек был молод, три года назад он еще сидел на студенческой скамье, ему читали лекции по новой технике, рисовали ему картину нарастающей революции в производстве. Что от всего этого осталось в его голове? Достаточно было ему попасть на завод, как он забыл все, чему его учили, и заразился от производственников худшим, что у них есть, — их консерватизмом, их неприязнью к общим проблемам: день прошел, сменные планы выполнены — ну и ладно! Нет, такому человеку нетрудно с Крутилиным, они найдут общий язык!
— Простите, может, я чего-нибудь не понимаю, — вежливо сказал Лесков, — но чем же тогда занимается партийная организация завода?
Бадигин пожал плечами.
— Вы думаете, у нас мало своей работы? Поверьте, хватает чисто политических вопросов. Я мог бы вам показать свой план на этот месяц — тут и культурные мероприятия, и жилищные дела, и подготовка к выборам в местные Советы, и вопросы снабжения трудящихся… Одними столовыми приходится заниматься каждую неделю, на заводе у нас это пока все еще отстающий участок.
Лесков язвительно усмехнулся. Он не умел убеждать, здесь же убеждения были бесполезны, — с ним разговаривал инженер. Лесков встал, встал и Бадигин — дальнейший разговор они вели стоя.
— Я все-таки считаю, что внедрение автоматики — вопрос далеко не только технический, — сухо сказал Лесков. — По-моему, он имеет политического значения больше, чем, например, ваша мучительная проблема, аккуратно ли вытирают официанты стол в цеховых столовых и хватает ли в буфете пива. Для меня наладка регуляторов — внедрение коммунистических методов труда в сегодняшний наш быт. Не могу считать это голой технической проблемой.
Он говорил нарочито зло и вызывающе, чтобы обидеть Бадигина, показать ему, что видит в нем узкого и отсталого делягу. Бадигин не обиделся, он казался скорее заинтересованным. Он снова предложил Лескову сесть.
— У нас выработалась привычка каждый пустяк поднимать на принципиальную высоту, — заметил он дружелюбно. — Я не хочу сказать, что это плохо. Но и перехлестывать в этом не стоит, правда? Неужели вы в самом деле думаете, что наступление
На это Лесков отвечал речью. Да, он так думает. Дело конечно не в Жариковском — в тысячах таких, как он. Им вручили новую удивительную технику, человек раскрепощается от ручного физического труда, может оторваться от машины, оглядеться по сторонам, не только орудовать ломиком. Разве это не зримые, пусть первые, пусть робкие черты коммунизма в сегодняшнем нашем труде? О коммунизме говорят всюду, читают лекции, твердят на партсобраниях… О каком коммунизме? О новом социальном строе, о новых отношениях между людьми, о новой морали. Но есть и техническая сторона дела. Коммунизм, как идеальная форма общества, как мечта человечества, известен давно. Но техническая база коммунизма начала зарождаться только сейчас. Эта база. — автоматика, без автоматики коммунизм немыслим — вот как он, Лесков, ставит эту проблему, иначе и нельзя ее ставить. И выходит, тупица и лентяй Жариковский призван у них на заводе закладывать базу нового общества! Годится ли он для этого? Не будет ли кощунством — самое передовое доверить рукам человека отсталого и косного? А Крутилин! Что понимает Крутилин в автоматике? Как он может ее развивать? Он живет прошлым днем, давно отжившей техникой времен первых пятилеток. Сегодня пятьдесят шестой год, а если судить по порядкам на медеплавильном заводе, так еще и сорок шестой не наступил, десятилетие же в наши дни — столетие. Да и что можно требовать от пожилого Крутилина, когда партийный руководитель у него, молодой инженер, мыслит так же! Новая техника? Регуляторы? Это — дело ремонтников, позовите слесарей, отдайте распоряжение дежурному монтеру — все мигом оборудуют!
Еще ни разу Лесков не раскрывался так полно, с такой страстью, убеждением и злостью. Даже в спорах с Пустыхиным он был сдержанней, тогда оба они не выходили за пределы своей привычной области — решались технические вопросы, нужно было решать их технически. Но этот Бадигин стоял на иной почве, он был политический работник, ему простительно во всем ошибаться — не в политике! И его приходится учить тому, в чем он раньше всех должен быть авторитетом, надо вторгаться в его собственные дела. В голосе Лескова звучало негодование, он не пытался его смягчать.
— Я думаю, вы сильно преувеличиваете, — сказал Бадигин. — Я мог бы многое возразить. Конечно, автоматика нас интересует не сама по себе, а как важный шаг на пути к освобождению человека от тяжелого ручного труда. Тут вы правы. Но на Жариковского нападаете напрасно: бедняга, что в его силах, делает честно.
— На Крутилина я тоже нападаю напрасно? — с возмущением спросил Лесков. Он весь сжался, вспомнив, как принял его директор завода. — Знаете, мне кажется, вы примирились с безобразиями в цехах и стараетесь не ссориться с начальством.
— Крутилин мне не начальство, — возразил Бадигин. — Кстати, мы с ним ссоримся довольно часто. Правда, из-за автоматики ругаться пока не приходилось, хватало и других поводов. Вообще вы в одном правы: мало, мало еще занимались мы этой областью.
— Можно ли так понять вас, что теперь вы займетесь ею по-настоящему? — иронически спросил Лесков: ему показалось, что Бадигин начинает отступать.
Бадигин рассмеялся — похоже, ему понравилась настойчивость Лескова. Но ответил он уклончиво: