Река Вечности
Шрифт:
Киприот, ни на кого не глядя, уперев взгляд в стол, нервно крутил пальцами монету.
– Какой смысл? – спросил Александр Эвмена.
– Видать такой же, какой нашёл для себя Энил.
– Надеялся, что там все, как и прежде?
– Такова натура людская, – ответил Эвмен.
Царь некоторое время не говорил ни слова, скользя взглядом по лицам финикийцев и старших командиров пнитагорова отряда. Потёр пальцами гладко выбритый подбородок. Посмотрел на Гефестиона, сидевшего по правую руку.
– А ведь это мысль...
– О чём ты, Александр?
Царь ответил не сразу. Перевёл взгляд на Птолемея, потом снова на Гефестиона.
– Кипр.
– Что?
Парменион, что-то рассеянно объяснявший Филоте, резко повернул голову к царю.
– Кипр, – повторил Александр.
– А ну тишины! – крикнул Парменион, пристав со своего места, – слушайте, что говорит царь!
Александр откинулся на спинку кресла.
– Чтобы прочно встать на ноги в этом мире, нам нужна передышка, место, где мы сможем выиграть время, прийти в себя, собраться с силами. Ни один из финикийских городов таковым местом быть не может. Но может Кипр.
– Верно, – закивал головой Парменион, – на Кипре нас будет сложно захватить врасплох.
– Воистину, царь, ты мудр! – воскликнул Пнитагор, который при первом же упоминании своей родины вскинул голову и теперь жадно внимал каждому слову Александра, – Кипр богат корабельным лесом и медью. Не найти места лучше!
– Но беден пастбищами и плодородной землёй, – возразил Адар-Мелек.
– Хлеб добыть нетрудно, – сказал Неарх, – остров лежит у торговых путей.
– Это там возле него идёт оживлённый торговый путь, – упрямо мотнул головой финикиец, – а здесь?
– Вспомни, царь, сказания о Миносе, о владыках Крита, – подал голос Каллисфен, – они от начала времён славились, как опытные мореходы, торговавшие со многими странами. В том числе и с Египтом.
– Да, я уже видел здесь, в Тире, купцов, обликом не схожих ни с египтянами, ни с финикийцами.
– А не кажется ли вам, – вновь заговорил Кратер, – что мы делим шкуру неубитого кабана? Вдруг и там сильное царство?
– Это несложно выяснить, – Александр посмотрел на Эвмена.
Тот не говоря ни слова, кивнул.
Стратеги воодушевились, обсасывая брошенную царём кость. Кто-то, не очень уверенно, предложил вернуться в Элладу. Идея не нашла поддержки, все понимали, что путь слишком долог и проходит по землям, теперь совершенно неведомым. Да и что там, в Элладе, хорошего? Мать с отцом не встретят.
А вот Кипр... Кипр – это совсем другое дело.
Лицо Александра просветлело, он отпустил с совета финикийцев, киприотов и всех невоенных, повелел привести пленённого царя Тира.
Через час, допросив Шинбаала, македоняне выяснили, что на Кипре властвуют сразу несколько царей. Самый значительный из них, Тиунеа, правит городом Алаши (так называли и сам остров).
– Насколько он силён? – спросил Парменион.
– Не слишком, – ответил Шинбаал, – он даже не вполне самостоятелен. Цитанта, царь хатти, приставил к нему своего наместника. И вообще на Алаши много поселений хатти.
– Значит, все прочие цари ещё слабее, – удовлетворённо отметил Александр.
Шинбаал явно хотел что-то ответить на это, но, сдержавшись, промолчал. Однако его первоначальный порыв не скрылся от глаз Эвмена.
– Полагаю, достойный Шинбаал, рассказал нам не все, – заметил кардиец.
– Если это так, не стоит запираться, – сказал Александр, сдвинув брови, – мы всё равно узнаем истину. Ты здесь не единственный, кто сможет нам её поведать.
Шинбаал вздохнул. Они правы. Его молчание бессмысленно.
– На Алаши так же есть торговые поселения выходцев с острова Кефтиу. И крупный, хорошо укреплённый порт Священной Земли, Пер-Маат.
Парменион крякнул. И здесь придётся столкнуться с этими... загорелыми. Александр, однако, не слишком огорчился.
– Всем готовиться к походу на Кипр, – распорядился царь, когда Шинбаала увели, – флот и войско выступит одновременно. Часть воинов посадим на корабли. Неарх, ты с опытными кормчими из местных, проведёшь разведку. Пнитагору я не доверяю. Я с войском дойду до Библа и стану ждать вашего возвращения. Оттуда начнём переправу. Возможно, встретим там нашего царственного друга, – царь злорадно усмехнулся.
Отдав приказы, Александр отпустил всех стратегов, кроме Пармениона, ближайших друзей и секретаря.
– С вами я хочу обсудить ещё одно дело, – сказал царь.
Через пять дней македоняне и их союзники покинули Тир, оставив за спиной разорённый Град-на-берегу. У горожан отобрали весь скот и дочиста выгребли амбары, отняли все оружие, какое смогли найти. Разграбили ремесленные мастерские, забирая в первую очередь инструменты. Многих мастеров насильно увели с собой. Не всех. Александра не интересовали ювелиры, ему были нужны кузнецы, кожемяки, плотники, каменщики.
Царь приказал воинам бросить ранее награбленное добро: дорогие тряпки, массивные золотые побрякушки, мешающие взвалить на плечи лишний мешок пшеницы, все то, что имело ценность там, но было совершенно бесполезно здесь. Никто не роптал.
Эвмен забрал с собой сотни папирусов, все, какие нашёл в дворцовой библиотеке. Нескольких знатных горожан взяли в заложники, не имея на них каких-то особенных видов, просто на всякий случай.
Над городом стоял вой и плач. Толстая пёстрая змея, набив своё брюхо всем, до чего смогла дотянуться, уползала прочь из разорённого гнезда.
Накануне отбыл Неарх с отрядом в тридцать кораблей. Чуть погодя, отправился остальной флот под командованием Никанора, среднего сына Пармениона. В авангарде войска Александр отправил Кратера с гипаспистами и Филоту с отрядом гетайров и фессалийцев. Им предстояло, двигаясь быстро, предупреждать возникновение очагов сопротивления финикийцев, реквизировать продовольствие. Следом город покинула основная часть армии, возглавляемая Парменионом.
Александр задержался. Всегда первый в наступлении, при отходе он желал быть последним.