Шрифт:
Исповедь в стиле ар-брют
«Если ты решил (решила), что твой ангел-хранитель обязан быть добрым и понимающим – разочаруйся».
ГЛАВА 1. МАКСИМЭН
– Теперь слушай сюда, придурок, – плевалось мне в лицо.
Я рад бы не слушать, но она так крепко держала меня за горло, что ничего другого не оставалось.
– Если ты думаешь, что я писаюсь от счастья от всего этого дерьма, то нет, – шипела она. – Я сильно огорчена. Всё, что от тебя требуется – беречь свою жизнь. Беречь свою гребанную жизнь!
– … ммм. – Она чуть-чуть ослабила хватку и из моего горла вместе с воздухом вырвались звуки протеста. Вернее, мне хотелось так думать. Но напоминало, скорее, блеяние козы.
Или, в моем случае – блеяние козла. Конечно, я мог бы подобрать более удачное…
– Заткнись, сволочь.
И еще удивился: я что, подумал вслух?
– Подставишься, гад… А к этому всё идет, – жалобно твердила она и я видел, как ей приходилось нелегко.
Она еле сдерживалась.
Она так сильно ненавидела меня. И, самое странное, я не мог даже отдаленно себе представить – за что? Мне очень хотелось поинтересоваться, но я не мог. Она была сильнее. Не по-человечески сильнее для девушки хрупкой. Такой вот стройненькой сексапильной блондиночки лет семнадцати. Потому что ни хрена на восемнадцать она не тянула: белый ежик коротких волос, отсутствие косметики, да распахнутый до самого горизонта стальной блеск серых глаз.
Пасмурных, как вечное небо над ее головой.
– …привязалась? – процедил я. В очередной раз – и опять безрезультатно пытаясь оттолкнуть ее от себя. Не хотелось бить девчонку…
Пожалуй, именно так я потом и буду объяснять ситуацию тем, кому захочется поинтересоваться, откуда на моем лице появилась пара фингалов.
– Заткнись. Ты, чмо, – выжала – скорее, выдавила она из себя. – Ты ни хрена завтра не вспомнишь… Как последние сто раз. Такое вот жидкое дерьмо. Всё, что я, наверное, могу тебе оставить на память – твое больное горло. А не свернутую набок шею. Но я по-прежнему надеюсь. Блошиный квартал, «У шкипера»! Завтра в восемь! Просто! Приди!!
Она вдруг сорвалась на крик, и я реально испугался. «Кстати» вспомнились страшилки про тварей из Слепых кварталов, или осужденных с «Домовым» в башке: вопьется сейчас в мое лицо и откусит кусок.
И еще выплюнет так смачно на асфальт.
Я прямо видел, как по ее губам течет кровь.
Моя кровь.
– …молчу, – судорожно вздохнул я.
– Вот и молчи. Сколько раз тебя предупреждала! Звала. Придурок. Семнадцатый порт. Завтра! Просто приходи! Мы. Завязаны. Ты сдохнешь. А я… не хочу!!
Ее черные (почему-то я знал) ногти впились мне в кожу. У меня потемнело в глазах. Было так, как будто небо обнаружилось под ногами. И внутри всё тряслось в ожидании последнего полета. Я ждал обещанных перед смертью видений. Что-то там вроде всей жизни в картинках. А что? Я бы посмотрел. С чувством так, с толком. С попкорном и пивом.
Вранье. У меня вертелась только одна мысль: я погибну от рук девчонки. Меня убьет хрупкая блондинка семнадцати (в лучшем случае!) лет от роду. Росленькая, длинноногая. Надо же: такая хорошая.
И такая плохая.
– Э-эй, есть кто дома? – пронеслось вдруг над нами. Над моей головой и, пожалуй, над серым небом Гэтвеста.
И в тот же миг я рухнул на бетон набережной – серый, в заклёпках пятен от жвачек. Воздух насосом втянулся в мои внутренности. Потревожил всякие там легкие, заставил сердце с восторгом обретенного второго шанса затрепыхаться в груди.
Короче, я ожил.
И проснулся.
***
Тонкие руки так призывно раскинулись на кровати, словно девушка даже во сне не оставляла попыток накинуть мне на шею круг душных объятий. Для чего? Чтобы еще раз предложить мне то, что больше не нужно – себя? Приторный коктейль, составленный из ингредиентов дешевых слов – «только ты, будь со мной, такой классный парень», скрепленный парой-тройкой реальных оргазмов.
Точно реальных. Отвечаю.
Когда-то, сильно на заре моей юности, я бы малость засомневался. С тех пор утекло столько воды, что сейчас меня не проведешь. Правильная подача изгибов тела, мелодичных стонов и криков – мило, не спорю. Только страсть часто выходит за рамки принятых эталонов. Распахнутый в крике рот, пустые, без единой разумной мысли глаза, размазанная косметика, судорожно сведенные пальцы. И слова – лишенные смысла, летящие взахлеб в бессмысленном, горячем повторе…
Да мало ли.
Мне хотелось бы утверждать, что любой нормальный парень, способный отличить игру от реальности, легко переходил на правильную сторону. Но это далеко от истины. Например, один из моих приятелей предпочитал спектакль в койке.
«Пусть разыгрывают оргазм, пофиг, – на полном серьезе утверждал он. – Потому что эти лживые создания изначально ни на что натуральное не способны».
Чего ж тут удивляться тому, что девушки отвечали ему взаимностью, редко залетая в его постель? Тонко чувствующие натуры, в отличие от нас, способны за словами разглядеть суть. Когда за фальшивыми комплиментами «ты самая-самая» проступает истинное отношение – «эти лживые создания». Так же ярко, как сквозь наложенный слой проявляется реальная картинка.
С моей точки зрения, койка – обоюдоострый процесс с отдачей в обе стороны. И если единственное, чем ты можешь похвастаться – «я ее трахнул», у меня для тебя плохие новости, приятель. Еще неизвестно, кто и кого.
Другое дело, что для большинства девушек первый секс, как разогрев перед стартом. Движок прогрет, осталось чуть газануть – и впереди маячит на горизонте «Долго и Счастливо». Одно неосторожное движение и на скорости фиг соскочишь, без травм и ушибов.
«Макс, мне ни с кем и никогда…»
«Семь раз за ночь, я такого не помню!»
«Ты – мой бог!»
Банальности? Пусть. На эксклюзивных платформах, типа «я не могу без тебя жить» дом не построишь. Зато каждый вздох, вскрик – кирпич в здании моего эго, и так взлетевшего до немыслимых высот.
И что дальше? Откройте небо, я хочу выше?..
Ладно, закройте. Нет там ничего привлекательного для меня.
Я себе уже всё доказал. Мой астероид прочно утвердился на заданной орбите, и в ближайшие годы менять ее не собирался – тут я склонен был согласиться с Нищебродом, которого считаю своим близким знакомым. Другом я не считал его никогда. Дружба ломает деловые связи – и даже если вы так не считаете, правило не меняется. Он нужен был мне как деловой партнер, и тот, кто прикрывал мою задницу. Когда начиналась «настоящая» работа…